— Рыбаки будут молчать, с ними поговорили, — сказал потом командир бригады. — Предупреждаю: чтобы такого больше не повторилось, смотреть в оба. Под личную ответственность. Цыгун уже спрашивал…
Это была угроза.
Вечером, затемно, когда пришел Кулагин, Нефедов, сидя на кровати, спросил:
— Что так поздно… Тося?
— Она… А ты что читаешь? Все время одну и ту же книжку. Ну, покажи… На английском. Ну, ты даешь! Где выучил?
— В училище. Нас часто держали в строю. Так я выпишу десять слов на карточку и, строго в строю, учу. Потом проверил — у меня запас три тысячи слов, а практики нет.
— Гигант!… Ты куда?
— Схожу, принесу кипятка. Попьем чаю.
В коридоре не было света. Из кухни с чайником Нефедов брел на ощупь. Шел во тьме, полной радужных колец, задевая ящики, привычно отсчитывая шаги. Наконец нащупал косяк, толкнул дверь, она, к удивлению, оказалась закрытой. Прежде чем войти, еще раз пошарил и вдруг услышал, как в замочной скважине тихонько поворачивается ключ. Дверь скрипнула, раздалось легкое дыхание, протянул руку, коснулся чего-то мягкого, задел рассыпанные волосы, дотронулся до крупной, застегнутой на груди пуговицы. Из двери тянуло теплом, к нему примешивался слабый, тревожный запах духов. Тепло и духи могли принадлежать только женщине. Тяжело переступил, задел ящик — загремела, падая, крышка. И сразу же щелкнул замок, тепло и запах исчезли. Ошеломленный, постоял, потом на ощупь снова пошел по коридору. И следующая дверь оказалась запертой, и только за третьей, когда вошел, увидел, что попал к себе. Сразу подумал о женщине: «Отчего она стояла и молчала? Должно быть, ждала кого-то. Кто она?»
Кулагин объяснил охотно:
— Третья дверь от нас? Связист с женой. Только что заселились. Привез ее с Запада. А зачем это тебе?
— Так Давай пить, доставай сахар.
В воскресенье, когда на бухту упал моросящий туманный дождь, он с утра ушел в лес. Бродил у подножия сопки. Жимолость и ольха — все мокрое, на всем мелкие светлые капли. Брел по колено в траве, когда почувствовал — кто-то идет следом: ветки позади то прошумят, то замолкнут. Остановился, сам задел ветку, с нее упала горсть капель, ударила по нижней ветке, вызвала целый обвал, водопад. Так стоял, пока в ольшанике не появилось, не задвигалось темное пятно, не вышла, неумело отстраняя ветви, женщина, на плечах черный офицерский до пят плащ.
Женщина подошла к дереву и погладила пальцами морщинистую, набухшую от дождя кору.
— Это, наверное, пробковое дерево, — сказал Нефедов. — Кора какая! А вы, видно, новенькая, здешние женщины в такую погоду в лес не ходят. Это я не к вам ночью по ошибке постучал? Что же вы так просто, не боясь, открыли? Другая бы не решилась.
— Другая бы с вами в лесу разговаривать не стала.
И пошла прочь.
В тот же день они снова встретились. Соседка пригласила Таню посмотреть кино. В клубе было жарко, офицеры с семьями сидели в первых рядах, матросы — стулья им заменили на скамейки — шумно теснились сзади.
Вспыхнул экран, замелькали серые, рваные тени, захрипел звук Картина была трофейной, титры сообщили: «Получена из Германии в качестве репараций». Главная артистка танцевала и пела, а потом сбросила с голого тела шубу из рыжей лисы и упала в бочку с водой. Раздались хохот и свист.
Когда фильм кончился, соседка исчезла, ее подхватил кто-то под руку и увел. Домой пришлось идти одной. Рядом случайно оказался Нефедов. Спросил:
— Что же вы без мужа?
— Он дежурит.
Когда подошли к Кораблю, Таня сказала:
— Оставьте меня. Идите, я подышу воздухом.
Он попросил:
— Дайте вашу руку, — и припал губами к пальцам, — моя мать, в ней была польская кровь, говорила: прощаться с женщиной надо так
Таня рассмеялась:
— Что она еще говорила? Идите, идите, не оставайтесь.
Когда к нему заглянул Цыгун, рабочий день уже подходил к концу. Кулагин удивился: оперуполномоченный еще не приходил ни разу. Тот, войдя, сразу же спросил, где хранятся чертежи.
— В железных шкафах. Вот здесь… Но только те, что без грифа. Всё, что с грифом, — в спецхране, в штабе.
Опер потрогал на окнах решетки, полистал бумаги на столе (некоторые чертежи рассматривал вверх ногами), спросил про охрану и только, когда уходил, неожиданно сказал вполголоса:
