Я потер лоб… Хм… Насколько я знал, магов-рабов в нашем Королевстве не существовало… Да даже в слуги они не попадали. О какой же несвободе идет речь?
— Это как? Взаперти держать будут, что ль? — озвучил я непонимание.
Она побарабанила пальцами по столу и протянула ко мне правую руку, спросив:
— Видишь этот перстень?
Я удивлённо смотрю на протянутую руку.
— Какой перстень??? — удивлённо спрашиваю я.
— Бестолочь — злится мама — магическим зрением смотри…
Оп-па! И точно… на указательном пальце печатка…и вроде из серебра сделанная с маленьким зелёным камешком посередине. Изумруд???
— Теперь видишь? — задаёт вопрос мама…
Кивнул головой. Удивление… невидимый перстень???
— Да теперь вижу… — перевожу взгляд на мамино лицо…
Строгое…
Конечно, вижу. Не в первый раз, кстати. Обычный такой перстень… Серебряный, с насечкой из рун и небольшим зеленым камешком. Маман его вообще никогда не снимает.
— Этот перстень означает, что его владелец стоит на учете в магической гильдии. — она тяжело вздохнула. — К сожалению, в отличие от наших северных соседей, в Королевстве магов не так уж и много, поэтому каждый одаренный пройдя проверку, обязан подписать договор… Они тоже разные, эти договора. В зависимости от силы дара… Чем сильнее маг, тем больше у него благ. — маман крепко сжала губы на мгновение. Она так делает, когда речь, о чем неприятном для нее. — Государство берет подписавших договор на свое полное обеспечение. Тут и обучение, и расходы на повседневные нужды… Да много всего. — она устало махнула рукой.
Я удивленно уставился на нее.
— Так это же хорошо! — с энтузиазмом вставил я свои пять копеек.
Эм… я чего-то явно не понимаю… Ма так уставилась на меня… Как на слабоумного что ли? Со смесью снисходительности и жалости.
— Да… С одной стороны хорошо… — мне показалось? Или в ее голосе мелькнула печаль? — Если бы одно, но… Пока маг не отслужит время, отведенное договором, он своей жизнью не распоряжается. Совсем. Да и потом, по окончании службы, все равно не может даже покинуть пределы страны, так как в случае войны обязан вновь вернуться на службу… Ты думаешь жизнь мага мед? — озадачила она меня вопросом.
Да откуда я знаю? Я не интересовался…
— Нет, Волька. Служилые маги — это основная боевая единица любой армии, а значит им за свою многолетнюю службу приходиться часто биться с другими магами. — ее взгляд стал отстранённым. — Маги владеют даром, но не бессмертием. А с учетом того, что договора, даже у слабых магов расчитаны, самое малое на двадцать лет, то шансов дожить до окончания срока не так уж и много…
Мда, заставляет задуматься… Но вот перстень на маминой руке, она говорит, что такие получают, те кто заключил договор, но что-то я ни разу не слышал о том что мама была на службе.
— Мам, а откуда у тебя перстень? Ты никогда не рассказывала о том, что состояла на магической службе… — про долгие годы это конечно хорошо, но я то молод. — Да и не старая ты совсем у нас, как же ты полжизни то прослужила. — ехидно уточнил я у нее.
Пфе… подумаешь двадцать лет послужить… Ха… Я все равно стану воином. Так магом-воином быть намного лучше…
— Уел… Как есть уел, сыночек. — с улыбкой произнесла она. — Насчет договора, можно ведь и отказаться от службы. Но… тебя все равно внесут в специальные списки и поставят на заметку… Правда это лишь для тех, у кого дар очень слабый, как у меня, к примеру.
Ну а перстень, это как отличительный знак, обязателен для всех выявленных магов. — мама хмыкнула. — правда у тех, кто на договоре вместо серебряного — золотые, да и камень побольше и почище.
Ну и чего она меня тогда так уговаривает молчать? Возьму и откажусь… Вся недолга…
— А почему тогда нужно скрывать мои способности? Откажусь от договора, и буду себе обычным воином. Подумаешь… — выражаю свое сомнение.
— Эх сына, даже если отказаться, то ты все равно уже не сможешь покинуть пределы Королевства. Каждый маг, даже очень слабый представляет ценность для страны, поэтому действует запрет на выезд… — как то уж очень печально протянула она. — а вот если суметь сохранить все в тайне, а потом добраться до Северной Империи, то такие возможности откроются… — мама мечтательно закатила глаза. — Эх…
