И вдруг его приглашают в полицию. Здесь его ждет жандармский подполковник в голубом мундире. И не только подполковник, но и готовое высочайшее предписание: в двадцать четыре часа выехать на Кавказ.
Почему на Кавказ? Ему объяснили, что он поручик. А сейчас там война с горцами. Имеется уже назначение – направить его в драгунский Нижнегородский полк…
– Повоевали вы, господин поручик, за греческую республику и – довольно! А теперь пора за царя-батюшку, – говорит ему с иронией строгий, но вежливый жандармский подполковник.
– Но ведь я – генерал, а не только поручик, – улыбнулся Раенко.
– В Греции. А в России поручик, – вежливо улыбнулся чиновный жандарм.
Николаю Алексеевичу невольно припомнились пророческие слова Каподистрии. Как в воду смотрел покойный президент.
С огромным трудом удалось Раенко исхлопотать несколько дней отпуска для устройства личных дел.
И вот он с Еленой и маленьким сыном Иванко – в Трикратном.
^Кондрат мужественно принял страшное известие. Его смуглое лицо посерело. Но ни одна слезинка не выкатилась из глаз. Он молча поцеловал невестку и взял на руки внука. Долго разглядывал он его, словно желая в мальчике увидеть знакомые и дорогие черты.
Потом, прижав маленького Кондратку к своей груди, старый Кондрат понес его в лес.
Из лесу они возвратились уже друзьями. Внук сидел на спине деда, трепал ручонками его седую бороду и лихо кричал, как кричат все мальчики, когда воображают себя всадниками:
– Но-но!
Они добрались до флигелька. Тут Кондрат присел на ступеньку, посадив на колено внука, которого по-прежнему привлекала белая борода деда. И маленький Кондратко с удовольствием перебирал ее волнистые пряди цепкими пальцами своих ручонок.
А дед не мог оторвать глаз от внука. Уж очень похож был маленький Кондратко на него самого. Да, скорее больше на него, чем на Иванко…
Кондрат хотел приподняться, но резкая боль глубоко уколола грудь.
Словно пуля пробила сердце.
И он понял, что это смерть, которая никогда не могла сразить его ни в одном бою.
Он тихо и медленно соскользнул со ступеньки.
А маленький Кондратко, уверенно встав на теплую от солнца землю, все еще продолжал теребить бороду деда. Все еще не понимая, что большой Кондрат навсегда ушел от него.
Одесса
1965–1967 гг.
