Поезд шел круто в гору. То и дело показывались заводы, виднелись громадные штабеля бревен. И всюду шли и шли люди в рабочей одежде.
— Просыпается наш Урал! — сказал Верес, глядя вместе с мальчиками в окно.
Все реже становился утренний туман, проглянуло среди низких туч солнышко. Даже хвойный лес на отдаленных увалах под веселыми лучами сразу посветлел.
— А что такое кимберлит? — спросил Павлик, вспомнив разговор с управляющим.
Верес улыбнулся.
— Есть в Африке такой город — Кимберли. Когда в Африке нашли алмазы, туда поехали десятки, сотни тысяч людей, искателей удачи из разных стран мира. Началась, как говорили тогда, алмазная лихорадка. Главные алмазные копи были в пустыне Карру. Возле них возникли целые города, построенные на скорую руку. Один из этих городов-лагерей и назывался Кимберли. В Карру тогда обнаружили что-то около двухсот алмазоносных трубок… Хотя, вы ничего, наверное, пока не знаете об этих трубках?
Мальчики кое-что знали, но далеко не все.
— Чему алмаз сродни, знаете? — спросил Верес.
— Углю и графиту…
— Правильно! Алмаз, графит и уголь — это одно и то же вещество — углерод. Сожги уголь, получится углекислый газ. Сожги графит или алмаз — тоже получишь углекислый газ и ничего больше.
— Алмаз горит? — изумился Павлик.
— Горит. На костре, конечно, нет. А при сильном нагревании в струе кислорода горит. Разница 30 между алмазом, углем и графитом во внутреннем строении кристаллов.
В угле они одни, в графите — другие, в алмазе — третьи. А получается алмаз так. В некоторых местах через толщу остывших земных пород прорывалась из глубины горячая магма — расплавленная масса. Иногда она бывала насыщена углеродом. Магма прорывалась к поверхности земли узкими каналами — трубками. При этом порой создавалось давление в тысячи атмосфер. При очень высоких температурах и громадном давлении углерод начинал кристаллизоваться и получались алмазы. Магма застыла, и получились трубки горной породы — кимберлита — с включениями алмазов. Они и у нас на Урале были, такие трубки. Только горы наши старые разрушились, а вместе с ними разрушились и кимберлитовые трубки, образовались россыпи алмазов. Вот в Якутии — там много кимберлитовых трубок.
— А если нарочно создать температуру и давление?
— Ого, куда ты метишь! — воскликнул, рассмеявшись, Верес. — Можно делать искусственные алмазы, да, можно… Только об этом рассказывать надо долго. Ведь это целая история… Эге, да мы приближаемся к водоразделу. Смотрите во все глаза — скоро мы будем на вершине Уральского хребта!
Поезд промчался по мосту над небольшой речушкой. Миновали станцию Усть-Тискос. После этого дорога пошла в гору еще круче. Мелькали, стремительно убегая назад, кусты и каменные придорожные осыпи. Порой путь проходил по краю отвесного обрыва, порой — по глубокой выемке, и тогда мимо окон вагона быстро проносились глыбы серого камня.
Еще раз остановился поезд. Это была станция Европейская. Молоденькая девушка в красной фуражке — дежурный по станции. Вот она подняла кв, ерху флажок, тотчас раздался гудок электровозу, и поезд снова пошел, оставил маленькую чистенькую станцию позади.
Заметно похолодало. Павлик смотрел на расстилавшееся слева море темно-зеленой тайги, и ему становилось немного не по себе перед этими бескрайними дикими просторами. Верес тоже молчал.
— Однако нам пора собираться, — вдруг проговорил он, словно очнувшись.
Поезд остановился ровно на одну минуту. Едва Верес и мальчики соскочили с подножки, вагоны снова тронулись.
Здесь чувствовалась высота — дул сильный ветер. По обеим сторонам железнодорожного полотна стояли ажурные белые вышки, на каждой из них было написано «Европа — Азия». Немного в стороне находился маленький красный домик путевого сторожа. Одна его половина расположилась в Европе, другая — в Азии.
— В эту сторону вся вода в конечном счете стекает в Каспийское море, — заговорил Верес, показывая трубкой направо, — а с этой стороны вся вода течет к сибирским рекам и дальше — в Северный Ледовитый океан… Водораздел! Смотрите и запоминайте — мы на водоразделе. Мы на границе Европы и Азии, двух частей света.
