Бартон Артур, титан американского большого бизнеса, дал объяснение.
- Сиду Моррисону было суждено умереть, - сказал он. - И, Генри, здесь.
- Суждено? Как это понимать? - прервал Док.
Артур колебался; казалось, что ему не по себе, и наконец он проворчал:
- Это еще более неправдоподобно, чем все остальное. Но все дело в том, что появился черный кинжал - он был еле видим и нацарапал предупреждение на столе Сида Моррисона и исчез. - Артур неприятно оскалил зубы. - Звучит так, словно я сумасшедший, правда?
- Я бы именно так и сказала, - сухо произнесла Санда.
- Предупреждение пришло к Генри Ли тем же способом, разве что только кинжал нацарапал его на стене, не так ли, Генри?
- Да-да, - с трудом проговорил Генри Ли.
- Стена эта в доме Генри, - продолжал Артур, - и поэтому мы можем показать предупреждение вам.
Они все прошли в соседнюю комнату с голубыми стенами, светло-вишневым потолком и ковром, желтым как канарейка. Царапины можно было с трудом разобрать:
- Когда придет день Морского зверя, он придет к тебе, он, призванный Ах-Пучем.
Оранг фыркнул:
- Слушайте, ребята, в этом нет никакого смысла. Это даже не поэзия.
- Ах-Пуч, - сказал Док, - был повелителем смерти у древних ацтеков.
Оранг спросил:
- Что означает первая часть - "день Морского зверя"?
- Майя и некоторые из инков называли свои дни недели: Маленькая птица, Обезьяна, Дождь и так далее. Их календарь был разделен на цикл в пятьдесят два года. Каждый год имел триста шестьдесят пять дней, с пятью очень страшными добавляемыми днями, когда они приносили человеческие жертвы. Каждый год имел восемнадцать месяцев, месяц - двадцать дней, и было четыре недели в месяце по пять дней. Однако мы отвлеклись. Авторитетные специалисты склонны считать, что день Морского зверя - это второй день недели.
- Второй день недели должен быть понедельник. Это сегодня, - сказал Оранг.
- Вот почему мы не хотели выпускать Генри Ли из поля зрения даже на минуту, - мрачно добавил Артур.
- Не хотите терять его из виду?
- Чтобы вы знали, - взорвался Артур, - мы защищаем его жизнь!
Получалось так, что эти люди, собравшиеся в доме Генри Ли, ничем другим не занимались, как смотрели, чтобы чего-нибудь не случилось с одним из них, которому, по их заявлению, угрожает смерть. Они не собирались отпускать его, ни даже дать возможности Доку Сэвиджу поговорить с ним. По их словам, Генри Ли не знает ничего такого, что не знали бы другие, и, кроме того, он сейчас сильно нервничает из-за угрозы своей жизни, и не стоит даже Доку Сэвиджу уводить его куда-нибудь для разговора.
Все это было ясно, и команда Дока вышла в переднюю для совещания. Неизвестно, было ли у Дока Сэвиджа определенное мнение и собирался ли он его огласить, - бронзовый человек имел привычку держать все предположения при себе, пока те не получат подтверждений. В любом случае это осталось неизвестно, так как в этот момент из комнаты, где собрались семеро богатейших людей, чтобы смотреть за одним из их числа, донесся страшный и душераздирающий вопль.
Генри Ли сидел в кресле. Кресло было полностью металлическим, исключая подушку, сделанную из ярко-красной кожи. Генри Ли сидел так, словно решил полностью расслабиться. Он откинулся на спинку кресла. Его руки расслабленно свисали по сторонам кресла.
В согнутую ладонь, как в чашку, медленно текла красная жидкость, такая же как и подушка кресла, сочившаяся из раны на груди, из того места, где торчал черный кинжал. Она медленно стекала в ладонь и, протекая между пальцев, капала на пол.
