– Возьми тогда Банен, – закричал ему вслед Нэаль. – А если захочешь вернуться, пусти ее без узды, может, она принесет тебя домой.
Кэвин остановился, опустил плечи.
– Ты слишком любишь ее сам. Лучше благослови меня, господин.
– Да будет с тобой мое благословение, – сказал Кервален и посмотрел, как тот удаляется к дому, а большего ему и не надо было. Нэаль повернулся и побежал. Он бежал через поля, как когда-то давным-давно, как ребенок бежит от чего-то или к чему-то, или просто потому, что сердце его раскалывалось надвое и он не хотел видеть, как кто-то идет навстречу своей смерти, а уж менее всего Кэвин.
Наконец он упал в траву на вершине холма, и все тело его заныло с такой же силой, как его сердце. У него не было слез – он видел себя, мрачного поджарого человека, который износился от прожитых лет, как изнашиваются камни; а вокруг него царили мир и покой, даруемые холмом, а внизу стояли сады со спелыми яблоками, лежали широкие луга, а под старым дубом высился дом с амбаром. Над головой же было небо. За отрогом холма блестел путь, как камни на солнцепеке, а стебли травы так сияли, что глазам было больно, и он отвернулся, встал и пошел по холму.
Потом его начало грызть сомнение, и, идя вдоль хребта, он начал оглядываться в поисках Кэвина – боль саднила и не отпускала его. Но дойдя до спуска в долину, он никого не заметил и понял, что опоздал.
– Смерть, – раздался сзади с холма тоненький голосок.
Нэаль в ярости оглянулся на косматое существо, сидевшее на камне.
– Что ты знаешь, каркающее чучело? Чтоб ты засохло! Можешь забрать все, что у меня осталось, ползучий вор, и засохнуть!
– Злые слова ведут к злу, но правда есть правда.
– Чума на твои пророчества.
– Дурно и вредно.
– Оставь меня.
Граги спрыгнул с камня и подошел еще ближе.
– Только не я.
– Значит, он умрет?
– Возможно.
– Тогда говори яснее. – В сердце Нэаля забрезжила надежда, и с отчаянным чувством вины он схватил Граги за косматые руки. – Если у тебя есть виденье, так посмотри. И скажи мне, скажи, прав ли арфист? Есть ли вообще надежда? Была ли она? Придет ли снова король? Должен ли я служить этому королю?
– Отпусти! – закричал Граги. – Отпусти!
– Не хитри со мной! – воскликнул Нэаль и встряхнул его, ибо страх сделал его жестоким, и взгляд косматого создания стал совсем безумным. – Есть ли надежда на этого короля?
– Он темен, – прошипел Граги, дико вздернув своей лохматой головой, и глаза его закатились, потом снова его взгляд остановился на Нэале. – О, темен.
– Кто? Что значит темен? Называй мне имена. Выживет ли юный король?
Граги застонал и, вывернувшись, укусил Нэаля за палец, тот выпустил его, отдернул руку и поднес ее ко рту. Но существо не стало убегать, оно уселось на корточки и, раскачиваясь туда и сюда с диким взором, заговорило тоненьким завывающим голосом:
Темен путь, и темна тоска,
И цепи крепки, что сковали их;
И наступит день, что даст им рассвет,
Но тут же придет закат.
– Что это значит? – вскричал Нэаль. – Кто это «они»? Ты имеешь в виду меня?
– Нет, нет, не Кервалена, никогда. О, человек, Граги плачет по тебе.
– Значит, я умру?
– Все люди смертны.
– Чума на тебя! – Нэаль посасывал свою прокушенную руку. – Какие цепи и где? Ты говоришь о Кер Велле?
– Оставайся, – промолвил Граги и исчез.
Нэаль уже готов был уйти. Он стоял на холме и смотрел вниз, в долину, которая вела к выходу из холмов. Но в его ушах продолжало звенеть «оставайся», и мышцы его ныли от бега, и Кэвина не было видно.
Он опустился на землю и сидел так до заката, и отвага его все гасла и гасла, а вера слабела и слабела.
Наконец он увидел бегущего мальчика меж холмов – он петлял и подпрыгивал на поворотах, словно преследуемый болью.
– Скага! – закричал Нэаль, поднимаясь на ноги.
Мальчик замер, словно его ударили, посмотрел на Нэаля и начал, спотыкаясь, карабкаться вверх; но Нэаль двинулся ему навстречу и поймал в свои объятия.
– Я думал, ты ушел, – промолвил Скага – он никогда не плакал, но сейчас губы у него дрожали.
– Это Кэвин ушел, а не я, – ответил Нэаль. – Ужин готов?
Мгновение Скага справлялся с одышкой.
– Наверное.
И он вернулся назад со Скагой – так захлопнулась ловушка.
