Посредством таких процедур Калиостро якобы продлил свою жизнь на несколько столетий. Можно увидеть, продолжает Э. Леви, что эти процедуры были разновидностью Ванн Бессмертия, использовавшихся гностиками Менандра. Неизвестно, верил ли в них сам Калиостро. Впрочем, перед судом показал он твердость и присутствие ума, заявляя, что он католик, почитающий папу римского как высшего руководителя церковной иерархии. Относительно оккультных наук он отвечал загадочно, и когда обвинения стали абсурдны, он сказал обвинителям, что у них нет никаких оснований для его преследования. Они, возмутившись, предложили ему перечислить семь смертных грехов. Он назвал вожделение, жадность, зависть, обжорство и лень. Судьи напомнили ему, что он упустил гордыню и страх. На что обвиняемый заметил: «Простите, я не упомянул их только из опасения обидеть вас».
Так оценивают фигуру Калиостро поклонники оккультных наук. То есть не отрицают его причастности к таинствам, открытым лишь посвященным.
Итак, маги подсказали нам одно из толкований, скрывающихся за этими тремя таинственными буквами, игравшими большую роль в масонских обрядах и жизни Калиостро. L. Р. D. — Лилии попираются ногами. Речь идет о лилиях в гербе французских королей. Деятельность Калиостро во Франции, французская революция, французская королева Мария-Антуанетта тесно связаны во времени. Но только ли во времени?
Мы уже знаем, что, оказавшись в Лондоне, Калиостро разразился письмом, обращенным к французскому народу. В этом знаменитом письме он предсказывал и французскую революцию, и разрушение Бастилии. Той самой ненавистной Бастилии, в которой ему пришлось отсидеть девять месяцев за участие в скандальном деле с ожерельем Марии-Антуанетты.
Многие исследователи не без оснований полагали, что в подготовке французской революции Калиостро сыграл весьма значительную роль, возможно, как орудие масонского заговора.
Существует легенда, согласно которой Калиостро многое предсказал и самой Марии-Антуанетте еще задолго до скандала с ожерельем. Поначалу Мария-Антуанетта пожелала встретиться с магом просто из любопытства, как любая женщина, стремящаяся взглянуть на заезжую знаменитость, о которой уж слишком много и шумно судачат. Вполне возможно, что ею руководили те же чувства, что и светлейшим князем Потемкиным, смертельно скучавшим и желавшим, чтобы его развлек фокусник-«шельма».
Встреча королевы, тогда еще дофины, и Калиостро выглядела примерно так.
— Ваша профессия — предсказывать будущее? — заметила дофина, разглядывая заезжую знаменитость с любопытством.
— Да, ваше высочество, я предсказываю будущее, но это не моя профессия, — ответил Калиостро.
— Я уже слышала, что вы многим предсказывали. Не могли бы вы и для меня прочесть будущее в графине с водой?
— Могу, ваше высочество, — ответил Калиостро.
Но маг не сразу уступил просьбам дофины, предупреждая ее, что в будущем могут содержаться сведения, которые не всегда столь радостны, как хотелось бы. Естественно, в ответ на такие возражения Мария-Антуанетта высказала сомнения в способностях мага. Тогда Калиостро раскрыл дофине ряд тайн из ее прошлого, о котором знала только она одна. Например, он поведал о том, как несколько лет назад Мария-Антуанетта тайком прочитала письмо матери и вычеркнула из него несколько слов. Калиостро восстановил эти слова и даже сообщил, кому адресовалось послание. Дофине пришлось признать правду.
— В таком случае, может быть, ваше высочество удовлетворится этим невинным доказательством моих познаний и позволит мне удалиться? — спросил Калиостро.
— О нет, сударь, — ответила уязвленная дофина, — чем больше ваши познания, тем мне интересней ваше пророчество. Вы пока что говорили только о прошлом, а я желаю узнать от вас будущее.
— Я готов, — сказал Калиостро, — и тем не менее умоляю ваше высочество не принуждать меня.
— Я никогда не повторяю дважды.
— Позвольте мне тогда, ваше высочество, хотя бы обратиться к оракулу, — умоляюще попросил Калиостро. — Таким образом я хотя бы узнаю, вправе ли поведать прорицание вашему высочеству.
— Я хочу знать его, каким бы оно ни было, счастливым или зловещим, — с уже заметным раздражением ответила Мария-Антуанетта. — В счастливое я не поверю и сочту его за лесть. Зловещее приму как предостережение и, как бы горестно оно ни было, обещаю, что буду вам за него благодарна. Приступайте же.
