— Но Энния-то какова! — вскричала Юлия.
— Она давно признавалась мне, как сильно влюблена в Калигулу, — проговорила Агриппина. — Просто добилась своего. Она когда-то рассказывала, что наш Гай даже обещал жениться на ней, но обманул, промолчав, что помолвлен с Клавдиллой. Она тогда так сильно переживала. Потом наладилось с Макроном, но теперь-то она заставит брата исполнить клятву.
— А вот это вряд ли, — заметила Ливилла язвительно. — Кое-кто не позволит ей этого. Неужели ты, Агриппина, позабыла о Друзилле, что не меньше Эннии бесновалась и сходила с ума от того, что брат верен своей супруге?
Поймав изумленный взгляд Виниция, Юлия прикусила язычок, да поздно. Но ее спасла Агриппина.
— Нас, кстати, звали завтракать в покои императора. Думаю, он удовлетворит наше любопытство. Если, конечно, уже не приказал вышвырнуть Эннию из дворца, чтобы не смущать нашу нравственность.
Ливилла хмыкнула и не удержалась от колкости: — Да уж, конечно. А Макрона не забыли позвать?
Лучи солнца нашли хозяина дома в таблинии. Макрон еще не ложился и разбирал, бурча под нос ругательства, неотложные бумаги. Слуги уже доложили ему, что госпожа исчезла из дома. И он догадался, куда направилась и где сейчас его жена. Наверное, уже бывшая.
Как изменила привычный уклад жизни смерть Клавдиллы! Так же, как когда-то и ее приезд в Рим. Но теперь перемены произошли к худшему. Разбито сердце на мелкие кровоточащие осколки, поломана линия судьбы. В таблиний неслышно ступил слуга и почтительно положил перед префектом претория таблички. Приглашение на завтрак к императору. Что ж, чаша унижения сегодня будет осушена до последней капли. Макрон тяжко вздохнул и повелел принести воды для умывания и парадную тогу.
Все близкие родственники собрались в спальне императора за роскошно накрытым столом. Макрон, едва ступив в просторную кубикулу, сразу уловил взгляды, направленные на него. Насмешливые — сестер цезаря, сочувствующий — Виниция, смущенный — собственной жены. Калигула же откровенно зевал, показывая зубы. Огромное ложе даже не потрудились задернуть занавесом, демонстрируя всем смятые простыни в пятнах вина.
Префект претория, стараясь не выдать обуревавших его противоречивых чувств, приветствовал императора, и затем остальных. Эннию с наспех прибранными волосами он подчеркнуто не заметил.
— Знаешь, Макрон, — Гай наконец-то обратил на него взгляд бесстыжих зеленых глаз, — тебя, моего лучшего друга и самого надежного советчика, я позвал для того, чтобы сообщить важную новость. Ты вновь стал холост. — И громко расхохотался. — Мы решили с утра начать пирушку в честь твоего развода. Сегодня ранним утром мой эдикт вывесили на форуме. Не могу же я за спиной приятеля спать с его женой. Императору не приличествует совершать подобные поступки. Граждане Рима сочтут это дурным примером. Нравственность превыше всего! Вот мой новый девиз.
Макрон вежливо поклонился Гаю, стараясь не показать глубокой обиды, и ответил:
— Ты бесконечно мудр, мой цезарь. Приняв от сената титул Отец Отчизны, достойный тебя и твоих деяний, ты не мог поступить иначе. Я глубоко ценю то, что ты сделал для меня.
Смущенная Энния глотнула вина и закашлялась. Калигула без церемоний звонко хлопнул ее по спине.
— Сегодня был провозглашен еще один развод. Кассий Лонгин бросил мою любимую сестричку и уехал в Малую Азию. Не хочешь жениться на Друзилле?
Макрона едва не передернуло от ужаса и отвращения.
— Я подумаю, мой повелитель. Но, если изволишь приказать…
— Нет, не изволю. Я не властвую над сердцами своих подданных. Это было бы жестоко по отношению к близким мне людям. Ну, давайте же совершим возлияние моей прародительнице, чтобы она устроила судьбу нашей Друзиллы! А где, кстати, эта девчонка? Я дважды посылал за ней раба.
Все промолчали и выпили вино, догадываясь, что Друзилла едва ли появится во дворце после истории с Эннией. Вслед за этим возлиянием чашу вновь поднял префект претория.
— Я хочу совершить возлияние в честь нашего императора, — сказал он, подобострастно кланяясь. — Вчера сенат оказал ему небывалые почести, прибавив к его славному имени еще новые титулы. Цезарь Добрый и Цезарь — Отец Армий.
