Итак, повод должен быть взвешен, и притом руководящие центры никоим образом не должны навязывать стачку пролетариату, - лучше если пролетариат навяжет ее руководящим центрам. Во-вторых: в настоящее время изолированный пролетариат вряд ли где-либо в мире сможет одержать сколько-нибудь значительную победу над государством. Из этого вовсе не следует, чтобы пролетариат должен был считаться с "обществом" в смысле кадетских и полукадетских квази-сливок нации. Важно, чтобы ему оказывала помощь беднота, низшие чиновники и т. п. элементы.
В-третьих: массовая политическая стачка разгорается в решительный бой, когда она грозит самим устоям капитализма. А старый мир еще повсюду хорошо вооружен.
Россия находится в самых благоприятных условиях для массовой политической стачки. Рабочий класс глубоко заинтересован в получении широких политических прав. Борясь за них, он является авангардом всей русской демократии. Политическая свобода не грозит непосредственной гибелью капиталистическому строю и даже выгодна для него, хотя и пагубна для отдельных хищников - капиталистов нашей протекционно-разуваевской формации. "Народ" может еще пойти за пролетариатом. Разные мирнообновленцы - от октябристов до кадетов - не пойдут за ним, но сопротивляться ему со всей энергией отчаяния не стоит.
Но декорации меняются, когда мы поставим вопрос о шансах всеобщей стачки в Германии.
Конечно, социал-демократия обладает там вдесятеро большими силами. Допустим, что в борьбе, например, за ответственность министров перед Рейхстагом, сочувствие масс непролетарских было бы на стороне организованного пролетариата - и тогда остается один {277} основной факт; победа германского пролетариата над германским правительством посредством массовой стачки, при наличности зрелого классового сознания у всех классов, означала бы роковое начало конца для германской, а затем и для всемирной буржуазии. Вот почему немцы должны быть бесконечно осторожны, решаясь на такой шаг.
Октябрьская забастовка преисполнила таким энтузиазмом наших западных соседей, что Иенский партейтаг своими резолюциями создал было боевое положение, в воздухе запахло грозой. Но события остановились в своем беге в Poccии, пока немцы не нащупывают у нас могучего союзника, проснувшегося окончательно, идущего от победы к победе народа. И передовая фаланга германских рабочих сдалась на увещания осторожных и несколько обмещанившихся профессиональных союзов. С Иенскими резолюциями поступили пока так, же, как с выборгскими: отослали их в архив к принципам. Но такое же положение царит почти повсюду в Европе.
Массовая политическая стачка, победив в новой и высшей форме в России, даст могучий толчок Европе, которой много еще нужно добиться даже в сфере буржуазно-демократических усовершенствований общественного и государственного строя. Между тем, серии массовых политических стачек в Eвропе почти неминуемо превратятся в решительный бой труда с капиталом. Как бы тревожно ни смотрели на такую перспективу поседелые в борьбе вожди пролетариата, сердце их радостно бьется: прислушайтесь хотя бы к голосу нашего чудесного учителя Каутского. Зато одна тревога, тревога без просвета лежит на сморщенных лбах, между сдвинутых бровей государственных мужей буржуазии. "Раздавить революцию в России!", бормочет Вильгельм. "Скорее наладить мирное соглашение бюрократов с кадетами", шепчет Клемансо.
Не мытьем, так катаньем, но надо не допустить Россию до нового, грандиозного крестьянско-пролетарского подъема. Русский же пролетариат твердо помнит, что, борясь за свободу у себя, он попутно содействует возникновению и успешному развитию борьбы за социализм на Западе.
Но не будет ли такая борьба преждевременной? Ответим на это мужественными словами Розы Люксембург:
{278} "Социалистическому перевороту должна предшествовать долгая и упорная борьба, во время которой пролетариат не раз получит суровые толчки и будет не раз отброшен назад, так что в первый раз он, с точки зрения конечного результата, по необходимости очутится "слишком рано" у власти.
"Но так как пролетариат совершенно не в состоянии иначе, как "слишком рано", завоевать эту власть, или, другими словами, так как он ее безусловно должен когда-нибудь "слишком рано" завоевать, чтобы затем продолжительно овладеть ею, то оппозиция против "соблазнительного" захвата является ничем иным, как оппозицией против стремлений пролетариата вообще овладеть политической властью".
