– Ну-ну… Кто еще думает, что сегодня двадцать четвертое? – повысил голос Сергей Сергеевич, стараясь перекричать поднявшийся в классе гвалт.
Шум постепенно стих. Все переглядывались и хихикали. Лена смотрела то на Юрасика, то на Глеба, ожидая от них поддержки, но те молчали, опустив глаза.
В этот момент в кабинет заглянула Клара Борисовна и попросила разрешения сделать объявление.
– Напоминаю о завтрашней экскурсии! – сказала она. – После второго урока все идут по домам, обедают, переодеваются и ровно в одиннадцать тридцать приходят сюда, к школе. С собой иметь бутылочки с водой и бутерброды. Едут все до единого, даже больные и умирающие! В автобусе и в музее ведем себя прилично, Мухин и Загоркин! И остальные тоже. Меня все услышали?
Клара Борисовна вышла. Шестой «А» вновь загудел растревоженным ульем, обсуждая будущую поездку. И только трое учеников впали в одинаковый ступор и еще долго сидели с открытыми ртами.
После пятого урока хмурые Глеб, Юрасик и Лена вместе вышли во двор, обогнули здание школы и не сговариваясь направились к школьному стадиону. Усевшись на ступеньках горбатой спортивной лестницы, долго молчали.
– Ну что, – первым заговорил Глеб, – какие будут идеи? Кто-нибудь что-нибудь понимает?
– Понятно только одно – что мы каким-то образом перепрыгнули обратно в среду, – отозвался Юрасик и потер лоб.
– Ерунда какая-то! – воскликнула Лена. – Раз вчера был четверг, значит, сегодня пятница.
– Тогда куда делась моя болячка? – Глеб повернулся к Лене левой щекой. – Когда я ложился спать, она была.
– Да откуда я знаю? – отмахнулась та. – При чем тут твоя болячка?
– А при том! Если сегодня среда, то щеку мне Мухин поранит только вечером, поэтому болячки еще нет. Это все объясняет, – сказал Глеб.
– Нет, это сон… – простонала Лена. – Кошмарный сон.
– Да, только он почему-то снится всем троим сразу, – съязвил Глеб.
– Откуда я знаю, может, это только мой сон? А вы оба мне снитесь. Я скоро проснусь, и снова все будет в порядке.
– Слушай, Зюзина, я вот сейчас звездану сумкой по твоей глупой башке и посмотрю, как ты проснешься!
– Да ладно вам, – примирительно сказал Юрасик. – А вот интересно – какой день будет завтра?
Глеб с Леной обескураженно замолчали. Об этом никто еще не задумывался.
– Я видел фильм, – продолжил Юрасик, – про парня, который застрял в одном дне на несколько лет. Там у них праздник был американский, День сурка. Каждое утро этот день начинался снова, как в замкнутом круге, и парень ничего не мог поделать. И у него постоянно был День сурка.
– Какой ужас! – воскликнула Лена.
– Будем надеяться, это не наш случай, – сказал Глеб. – Не хотелось бы застрять здесь, в двадцать втором мая, когда до конца учебного года всего три дня.
– А как он оттуда выбрался, ну, тот парень в кино? – спросила Лена у Юрасика.
– Он полностью изменился, стал совершать добрые поступки, помогать людям и все такое, – наморщив лоб, припомнил Юрасик.
– Тогда Елизарову это не грозит, – сказала Лена с усмешкой. – Он вечно будет писать контрольную и отвечать стих Рубцова.
– Слушай, Зюзина! – начал заводиться Глеб. – Вот кого надо засунуть в День сурка, так это тебя. Может, хоть человеком станешь!
– На себя посмотри, Елизаров! С тобой даже рядом находиться противно!
– Так и катись отсюда!
– Да с удовольствием! Недоумок!
– Психопатка!
Глеб и Лена одновременно схватили свои сумки и направились в противоположные стороны.
– Ребята! – крикнул Юрасик им вслед. – Куда вы? Вернитесь!
Те даже не оглянулись. Юрасик положил подбородок на руки и сидел в такой позе, пока его не отыскала запыхавшаяся бабушка, успевшая обежать все школьные этажи.
Юрасик
– Да я не прятался, бабуль, – оправдывался Юрасик по дороге домой. – Я просто забыл, что ты ждешь. Закружился, из головы вылетело.
– Наверное, контрольная по алгебре трудная была, – предположила бабушка, вытирая мокрые виски концами черного платка.
«Да нет, уже не трудная», – усмехнулся про себя Юрасик. Бабушка продолжала расспрашивать его о школьном дне, слово в слово повторяя те же фразы, что и два дня назад. Он остановился, потряс головой…
– Что, Юрочка, голова болит? – забеспокоилась бабушка. – Ты вообще какой-то бледный сегодня. Это все потому, что ты перестал бывать на улице!
