— Э, нет. — Тогда я позвонил трем другим членам комиссии — назову их А, Б и В.
Я звоню А, который говорит: «Какая десятая рекомендация?»
Я звоню Б, который говорит: «Десятая рекомендация? О чем ты говоришь?»
Я звоню В, который говорит: «Разве ты не помнишь, разиня? Я был в офисе, когда Роджерс впервые рассказал о ней нам, и я не вижу в ней ничего плохого».
Оказалось, что о десятой рекомендации знали только те люди, которые находились в офисе Роджерса, когда тот сказал нам о ней. Больше я не стал никому звонить. С меня хватит — я счел ненужным открывать все сейфы, чтобы удостовериться, что все комбинации одинаковы![40]
Потом я рассказал Джоан о своем отчете — насколько его выхолостили, несмотря на то, что он шел в качестве приложения.
Она говорит: «Что ж, если они поступили с твоим отчетом таким образом, то что ты сделал, работая в этой комиссии? Каковы результаты твоей работы?»
— Ага!
Я отправил мистеру Роджерсу телеграмму:
ПОЖАЛУЙСТА, УБЕРИТЕ С ОТЧЕТА МОЮ ПОДПИСЬ В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ НЕ БУДУТ ВЫПОЛНЕНЫ ДВЕ ВЕЩИ: 1) В ОТЧЕТЕ НЕ БУДЕТ ДЕСЯТОЙ РЕКОМЕНДАЦИИ 2) МОЙ ОТЧЕТ ПОЯВИТСЯ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ ПО ВАРИАНТУ N23.
(К этому времени я знал, что мне следует определять все очень точно.)
Чтобы получить номер желаемого варианта отчета, я позвонил мистеру Хотцу, который отвечал за систему документации и издание отчета. Он прислал мне Вариант N23, чтобы в худшем случае я сам мог его опубликовать.
Эта телеграмма привела к тому, что Роджерс и Кил попытались вступить со мной в переговоры. Они попросили генерала Кутину быть посредником, потому что знали, что он — мой друг. Но они не знали, что он мой хороший друг!
Кутина говорит: «Здравствуйте, профессор, я просто хотел Вам сказать, что на мой взгляд, Вы все делаете правильно. Однако мне поручили отговорить Вас от этого, поэтому сейчас я буду приводить Вам аргументы в пользу другого варианта».
— Не бойся! — сказал я. — Я не собираюсь менять свое мнение. Просто приводи свои аргументы и не бойся.
Первый аргумент состоял в том, что если я не приму десятую рекомендацию, то они не примут мой отчет, даже в качестве приложения.
Это меня не волновало, так как я всегда мог самостоятельно опубликовать свой отчет.
Все остальные аргументы были в том же духе: ни один из них не был веским и ни один не возымел никакого действия. Я очень хорошо обдумал то, что делаю, поэтому просто оставался при своем мнении.
Потом Кутина предложил компромисс: они согласны опубликовать мой отчет в том виде, в каком я его написал, за исключением одного предложения почти в конце.
Я посмотрел на это предложение и понял, что уже выразил свое мнение в предыдущем абзаце. Повторение того же самого момента было равносильно полемике, так что удаление этой фразы делало мой отчет даже лучше. Я принял этот компромисс.
Потом я предложил компромисс по поводу десятой рекомендации: «Если они хотят сказать что-то хорошее насчет НАСА в конце, пусть они просто не называют это рекомендацией, так чтобы люди знали, что это не относится к классу рекомендаций: назовите ее «заключительной мыслью», если вы так хотите. И чтобы не возникло путаницы, не используйте слова «настоятельно рекомендует». Просто скажите «Комиссия советует, чтобы НАСА продолжала получать поддержку администрации президента и всего народа». Все остальное может остаться без изменений».
Немного спустя мне звонит Кил: «Можем ли мы сказать «настоятельно советует»?»
— Нет. Просто «советует».
— Хорошо, — сказал он. И это было окончательное решение.
