Кто приживётся, а кто не очень
Тремя основными факторами, определяющими способность русского эмигранта адаптироваться в западном обществе являются:
а) умение быстро обучаться и оперативно обрабатывать большие объёмы информации;
б) подходящая профессия;
в) стандартизированность личности, отсутствие нехарактерных для представителей западного общества потребностей.
Кратко рассмотрим эти факторы.
Итак, прежде всего: если вы плохо переносите переутомление, перегрузку психики событиями и информацией, любите жить спокойно и неторопливо — не следует ехать на Запад делать карьеру. Первые несколько лет эмиграции будут очень тяжёлыми. Изучение языка, адаптация в совершенно чужой культуре — это нагрузка, сравнимая с той, которую накладывает на вас ваша работа. Или даже большая. Знаете, к примеру, как утомляет устный перевод? Два-три часа такой работы — и всё, хочется лечь на диван и ни о чём не думать. Особенно с непривычки. Разговор на иностранном языке — задача попроще, но тоже поначалу утомительно. А ведь придётся не только язык изучать и страну осваивать. Надо ещё и работать, причём не хуже, чем ваши местные коллеги. Если вы к этому не готовы, если вы не обладаете достаточной выносливостью и работоспособностью, а также достаточной устойчивостью психики — не пытайтесь прыгнуть выше головы. Исходите из ваших реальных возможностей. «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Тем более что у многих уезжающих на Запад эмигрантов есть все шансы стать там не вторыми, а последними. Типичной является ситуация, когда крепкие профессионалы с многолетним стажем работы из-за неспособности выучить до приемлемого уровня новый язык и адаптироваться к особенностям местной культуры становятся в эмиграции никем, люмпенизированными спивающимися безработными.
Многое зависит и от вашей профессии. В целом ряде профессий делать карьеру на Западе с нуля, сразу после приезда, крайне трудно, а часто и попросту невозможно. Слишком многого вы не знаете в плане языка, культуры, быта, административной системы, да и тамошние профессиональные технологии нередко весьма отличаются от российских. Уж не говоря о том, что часто место получить сложно, особенно если в стране избыток своих специалистов. В таких случаях лучше для начала съездить в Европу поучиться. Например, диссертацию сделать. Денег, конечно, много не заработаете, но зато не придётся в первый год работать по четырнадцать часов в сутки, пытаясь давать производительность хотя бы на уровне остальных сотрудников. В аспирантуре низкую эффективность вашей работы первое время потерпят. За время аспирантуры обживётесь в стране и найдёте приличную работу.
Исключение — чистая наука, постдоки и более высокие уровни. А также программирование. Тут тоже трудно, но не критично. Процесс более-менее налажен — приедете, с вами кое-как объяснятся по-английски, и будете сидеть в лаборатории или за компьютером, занимаясь тем же, чем вы привыкли заниматься в России. Всякая бумажная работа, конечно, будет отнимать у вас гораздо больше времени, чем дома, но, повторяю, ситуация не критическая, работать можно. А вот как собирается с нуля работать, к примеру, эмигрирующий в Канаду врач-психиатр — этого я не могу себе представить. Реально — никак, какие бы иллюзии он ни питал на этот счёт. На пособие сядет. И сам пойдёт к местным психиатрам лечить вызванную этим фактом эмоциональную фрустрацию.
Мир живущих на пособие — это отдельная тема, мало мною изученная. Приведу лишь выжимку из разговора с неким казахским немцем дядей Васей, трактористом, переселившимся в Германию, и, конечно же, севшим на пособие — а кому он нужен, пятидесятилетний иммигрант, знающий две сотни слов по-немецки, при общем-то перепроизводстве сельхозпродукции в Европе. А даже если и нашёлся бы добрый человек, готовый взять его на работу, требуется действительный в Германии аттестат о профессиональной подготовке, без которого нельзя даже на простой трактор человека посадить. «Я о земле мечтаю, в поле хочу. Всю жизнь трактористом был. Сижу дома и вспоминаю, как весной земля пахнет, вороны кричат. Тоска!» Конечно, немецкая социальная служба может оплатить ему курсы переподготовки, и получит он бумажку о том, что не верблюд. Только для курсов надо хоть как-то немецкий язык выучить, а в пятьдесят лет это уже сложно, особенно если всю жизнь был трактористом и сроду никакие языки не учил. В принципе, всё решаемо, только для этого воля нужна. Воля к преодолению множества препятствий, возникающих в процессе адаптации в чужой стране. И минимум способностей. Этой воли и не хватает многим, сидящим на пособии. Что, в общем, нормально. Не всем же быть Штирлицами, кому-то хочется просто землю пахать. Только вот в ситуации, где нужны именно Штирлицы, простые пахари будут годами сидеть на пособии, тосковать и спиваться. Эх, дядя Вася, чего же тебя на старости лет в Германию понесло? А просто не думал дядя Вася ни о чём, когда уезжал. Все ехали — и он поехал. Можно и немецкий выучить, и на курсах трактористов заново поучиться. Но нет у него ни воли к преодолению препятствий, ни способностей, чтобы их преодолевать. У многих эмигрантов этой категории ситуация попросту зацикливается: нет работы — нет языка, а нет языка — нет работы. Описанная ситуация
