В Терюхе для гостей устраивались рыбалки на Соже и на его старицах с удивительными славянскими названиями — Казара, Качье; походы в тогда достаточно дремучие леса. Шамякины любили «угощать» и экзотикой: возили на одно из озер, где рос, думаю, доледниковый реликт — водяной орех чилим: плоды у него черные, колючие, а вареные вкусом похожи на пищевые каштаны.
Белорусские писатели, ездившие на южные курорты, тоже обязательно ночевали в Терюхе. Некоторые просто, как и Олейники, приезжали пожить — Андрей Макаенок, Алексей Кулаковский, Владимир Карпов — почти всегда с семьями.
Все молодые, веселые, шутливые. Помню постоянные розыгрыши, подначки, явную страсть некоторых литераторов к авантюрам. Никаких телевизоров тогда в деревне не водилось, и как же без них красиво и интересно жили!
Размещались на чердаке, всегда заполненном сеном, или спали в машинах. Никто не обращал внимания на отсутствие привычного комфорта. Жили радостно и приязненно — к природе, деревенским людям, друзьям...
Особенно часто заезжал Андрей Макаенок, родина которого недалеко — на Рогачевщине, и с ним обычно ездили на Сож. Родители обязательно брали меня, Лину и брата. Незабываемые там пейзажи: необъятные луга и дубравы около извилистой — не могучей, но достаточно полноводной и широкой — реки, по которой скоро стали ходить из Гомеля в Киев «Ракеты». Довольно часто выбирались на живописные старицы Сожа.
Папины знакомые лесники пропускали его с гостями в такие глухие места, куда в то время ездить запрещалось, — видимо, таились в густых борах какие- то военные объекты. Сегодня, знаю, там сплошные туристические базы и Дома отдыха. Тогда — укромные уголки, а в старицах — полно рыбы. Шамякин и Макаенок пристрастились аристократично ловить на спиннинги — им почему- то не очень везло, но охоты не отбивало.
В головах молодых Ивана Петровича и Андрея Егоровича постоянно возникали какие-то авантюрные прожекты. С большим энтузиазмом они каждое лето обсуждали будущий пеший поход по Беларуси. Все ж таки в молодости Шамякина не покидала жажда передвижения — при всей его любви к оседлости, домашней уютности (притом скромной). Над планами писателей их жены только усмехались. И правда: друзья активно собирались тридцать лет, но так и не отважились отправиться в дорогу.
Уже в 1990-е годы я знала молодую пару — журналистов, которые пешком обошли Беларусь по диагонали и по периметру, не раз совершали паломничество в Полоцк. Когда-то паломничество было нормой. Мой глубоко верующий прадед каждое лето ходил, еще до революции, из Терюхи в киевскую Лавру. Может, потому и нас, его потомков, что-то звало в путешествия, а в Киев тянуло буквально ежегодно. Меня — еще посозерцать, не в паломничество, мою дочь Машу — уже именно с этой целью.
О посещении элитой церквей по зову сердца в советское время речь, конечно, не шла. Наслаждались как художественными объектами. Но к природе отношение оказалось именно благоговейным. Многие писатели, художники, партийные работники были в то время рыбаками и охотниками. Я знала и страстных приверженцев «третьей охоты» — заядлых грибников. Среди хорошо мне знакомых — Олег Лойко, Иван Науменко. Интересно, что кто-то свое увлечение смог передать детям, кто-то — нет. Но вообще бродить по лесу, находя в этом наилучший отдых, любили очень многие.
Бывших деревенских парней и девчат тянуло к земле, к сельской идиллии. Именно потому они завели дачи под Минском. Как правило, все они сами высаживали плодовые деревья и кустарники, и в садоводстве находили радость. Отец запрещал вырубать совершенно выродившиеся яблони — считал живыми.
Художники больше стремились к оригинальному оформлению домов, дач, например, народная художница Беларуси Нелли Счастная, семья Ларисы Мележ и Бориса Семилетова, наших соседей по даче. Они постоянно находились в поиске необычных решений, деталей. Все это было, однако, принципиально не то, что проявилось позже, во время бума строительства коттеджей и особняков в 1990-е годы у представителей разной торговой и прочей мафии. Именно мафии, потому что за трудовые деньги трехэтажный особняк с бассейнами и теннисными кортами не построишь. Достаточно сравнить дачи настоящей элиты, которая имела при социализме большие гонорары, и нынешние дворцы.
