В первую же ночную экскурсию Зина наткнулась на книги по психологии: они лежали стопкой на журнальном столе в гостиной. «Судьба и воля» называлась та, что лежала первой. Зина открыла ее, перелистнула и вдруг— услышала голос хозяйки:
— Зина, что вы здесь делаете?..
Алена стояла на ступенях лестницы, кутаясь в огромный тонкий платок:
— Уже поздно. Первый час…
— Не спится, — испуганно сказала Зина. Алена понимающе кивнула:
— На новом месте?.. — И вопросительно посмотрела на книгу в руках Зины.
— Елена Викторовна, можно я это почитаю?
— Но это учебники по психологии, — удивленно заметила Алена. — Зачем они вам?
Видимо, Алена и помыслить не могла, что кто-то, кроме нее, может интересоваться психологией. В этом была ее профессиональная гордыня, хотя своей профессией она давно уже не занималась, но всегда помнила о том, что закончила психфак МГУ, — это ведь не хвост собачий, как говорят у нас в поселке.
Впрочем, Зина и в самом деле не производила впечатления человека, не только интересующегося психологией, но и просто знающего о существовании такой науки. Она была похожа на деревянного солдата. Громоздкая, неуклюжая, с выражением настороженности, застывшим на лице.
— Вы можете зайти в библиотеку, выбрать что-нибудь… — тут Алена осеклась. Видимо, хотела сказать «попроще», но закончила так: — Для себя…
Зина удивленно молчала. Предложение отправиться в библиотеку ночью застало ее врасплох.
— Но…
Алена показала на дверь, ведущую из гостиной:
— Это там… И кстати, завтра начните оттуда — очень много пыли…
Так Зина узнала, что библиотека может находиться в доме и для пользования книгами не обязательно заполнять формуляры.
— Да, да, Елена Викторовна, — пробормотала она и покорно отправилась в библиотеку.
Походив вдоль стеллажей и тронув указательным пальцем корешки книг, Зина увидела фотоальбомы. На лицевой стороне обложек в маленьких рамочках были вставлены фотографии — для обозначения темы альбома. Зина выбрала Вадима.
Усевшись под лампой, Зина листала альбом. Все, как и положено, начиналось с голенького младенца. Далее подробно рассказывалось, как он рос, превращаясь в мальчика, из мальчика — в подростка и так далее…
Не успел Вадим превратиться в юношу, как бесшумно открылась дверь. В библиотеку на цыпочках вошла Настя. Не замечая Зины, она включила кондиционер, затем пошарила на верхней полке, выудила оттуда пачку сигарет и, достав одну, собралась прикурить… И только тут заметила Зину.
Надо отдать должное выдержке девчонки. Она не то, что не вскрикнула — бровью не повела. Хотя, возможно, это была обыкновенная наглость хозяйской дочки, наткнувшейся на прислугу.
— Что вы здесь делаете, Зина?.. — строго спросила она.
— Не спится… Решила почитать… Настя подошла к ней.
— И вы читаете папин фотоальбом? — с иронией заметила она.
— Я взяла первое попавшееся…
— И это был папин фотоальбом, — констатировала Настя. — Почему не мамин?
— Это случайно получилось… — испуганно ответила Зина.
— Да?.. — Настя хмыкнула, сняла с полки другой альбом и подала его Зине: — Читайте мамин.
Это прозвучало как приказ. И Зина повиновалась: покорно открыла фотоальбом, стала листать его под пристальным и насмешливым взглядом Насти, которая стояла над ней, скрестив руки на груди и демонстративно зажав в зубах сигарету.
Лихорадочно соображая, чем ей грозит столкновение с хозяйской дочкой, стоит ли сообщать о сигарете ее матери и входит ли ябедничество в ее обязанности, Зина умудрилась, тем не менее, видеть то, на что смотрела, и заметить некую странность в фотоальбоме Алены.
— А что — у мамы нет детских снимков?.. — осторожно спросила Зина.
— Они сгорели, — ответила Настя. — Во время пожара. Ничего не осталось.
— Какой пожар?
— Ну, это давно случилось. Мама была маленькой — лет пятнадцать, наверное… У них в поселке был пожар…
Тогда чутье не подсказало Зине, что надо бы расспросить девчонку подробнее — об этом пожаре. (Лично я, живя в поселке, никогда не слышала об этом.) Но откуда взяться у Зины чутью? Ведь она не знала даже, зачем находится в этом доме… По мгновенно возникшей ассоциации Зина лишь спросила:
