Усевшись там, мужик зашуршал бумагами, а затем, прокашлявшись, без особой радости представился:
— Я Сергей Юрьевич Глушаков, старший преподаватель общей магии, маг первой категории. На моих занятиях вы будете учиться применять свою магию для различных бытовых нужд. Но для начала я проведу перекличку и отмечу присутствующих.
И вот тут я понял, что попал. Особенно когда трудовик начал скучным голосом зачитывать по специальностям.
— Демонология. Маркус Тирникрау?
— Я.
— Зэриф Крюмви…
— Здесь.
— Сурви Крум…
— Граф Сурви Крум, — вальяжно вякнул кто-то, сбивая размеренный темп. Но Юрьич, ни на йоту не поведя бровью, лишь повторил:
— Сурви Крум здесь?
— Граф… — уже менее вальяжно прорезался тот же голос.
— Нет его? Значит, ставлю прогул…
— Здесь, здесь Сурви Крум!
— О, — поднял глаза Глушаков и буркнул всё тем же безэмоциональным тоном: — Нашёлся. Что же ты раньше молчал?
— Я… э… — красноречие парня подвело. А Глушаков уже зачитывал фамилию следующего.
С несколькими баронами и одним князем он поступил точно так же, причём князь оказался самым покладистым, а вот до парочки баронов доходило тяжело — одного Юрьич натурально выкинул из аудитории. Не поленился, вышел из-за стола и, подняв за шкварник, выволок прочь, невзирая на все оскорбленные вопли.
Я аж восхитился земляком. Поначалу он показался мне совершенно никаким, а по факту, оказывается, совершенно не страдал пиететом к высокородным особам. Мне бы так.
Барончик, кстати, успел ещё и колдануть чего-то из магии крови, так как перед этим резанул себе руку острым ножичком. Облако мелких кровавых капель рвануло было к трудовику, но бессильно стекло по засиявшему вокруг Глушакова кокону. Сам же трудовик только смачно сплюнул и, вызвав уже виденный мной «водоворот» местного аналога сотовой связи, сообщил директору о применении магии учеником против преподавателя.
Вот только эти весьма забавные с моей точки зрения происшествия никак не могли перебить одно назревающее неприятное событие — Юрьич был всё ближе к моей не вписывающейся в стандартный контингент учащихся персоне.
И вот этот момент настал. Демонология, некромантия и магия крови прошли, и пошуршав ещё, Глушаков произнёс: — Проклятия…
Шепотки в аудитории мгновенно стихли.
— Ширяев Павел Алексеевич…
Мне ничего не оставалось делать, кроме как приподняться, уставившись в пол, и, сглотнув, громко через весь зал объявить:
— Здесь!
На секунду глаза мои всё же оторвались от пола… На меня смотрели все. И недоверие, аршиными буквами написанное на лицах, у ближайших как раз начало медленно сменяться глумливо-презрительной гримасой.
«Ну нельзя из букв «о», «п», «ж» и «а» собрать слово «радость»…» — вспомнилась мне почему-то увиденная когда-то давно в КВН сценка.
— Класс, внимание, — спокойный голос трудовика заставил парней отвлечься от разглядывания меня. — Сегодня мы разберём основы применения магии различных направлений к созданию бытовых чар…
Наутро после первого дня учёбы я проснулся совершеннейшим образом разбитый. Не физически, конечно — морально. Глумление однокурсников по поводу великовозрастного ученика, да ещё и с «женского» направления… Я невольно тяжело вздохнул.
Особенно едко изгалялся тот самый невысокий поц, что спрашивал, не Глушаков ли я. Ситрий Кус, если я правильно запомнил его имя. Тоже, между прочим, какой-то виконт.
Ну хоть испытывать это унижение вновь сегодня не придётся. Первый день занятий выпал на последний рабочий день местной недели, и меня ждал полноценный выходной, который я намеревался провести в своём жилище, в тиши и покое. Неделя тут, кстати, была шестидневной, а в месяце было пять недель. Что, впрочем, практически равняло его с земным месяцем.
Ещё раз тяжело вздохнув, я с сожалением погладил гладкую поверхность матраса. Снилось мне в эту ночь что-то с эротическим уклоном. Правда, память почти не сохранила конкретных воспоминаний, но этакое эмоциональное послевкусие и ощущение чего-то приятного осталось.
Сняв висящие на натянутой подле слухового окна верёвке труселя с майкой, я с наслаждением их натянул — всё-таки единственные родные вещи с Земли. Щёлкнул переключателем магического аналога газовой плиты и, наполнив чайник, поставил его на оранжевое пламя, что зажглось в чашеобразном углублении.
