Мерно шелестела печка, дуя теплым воздухом. Хотелось уснуть.
Внезапно меня словно обожгло изнутри. Одновременно с этим появилось четкое ощущение подобное зову. Зову помощи. От неожиданной боли я дернулся в кресле. Она быстро прошла, оставив щемящее ощущение в сердце. Хрипло заорал ворон, сидевший наверху машины, вцепившись лапами в фару-искатель.
– Брат! Кар! Беда с братом!
– Что с тобой? – с беспокойством в голосе спросил Кузнецов. Он быстро перекидывал взгляд то на меня, то на дорогу.
– Тормози! – закричал я в ответ.
Метка была совсем близко, и она звала в сторону от трассы влево. Николай нажал на педаль, так что машина резко остановилась, с полметра проехав юзом. Сзади, скребя вымороженный асфальт гусеницами, встала БМП.
– Да что такое?!
– Нам туда, – махнул я рукой.
– Зачем?! – совсем ничего не понимая, спросил он.
– Там что-то случилось.
На капот спрыгнул ворон и громко и хрипло закаркал:
– Там твоя кровь. Кар. Названый брат в беде. Кровь зовет. Кар.
– Какой, к черту, брат?! – все не унимался Кузнецов.
– Так ты о моем брате говорил! Это он просил приглядеть? – бросил я в сторону птицы.
– Кар. Не о моем же, дубина, – тут же ответил пернатый.
Николай заглушил двигатель и, выскочив из машины, показал жест руками, скрещенными наискось, черной девахе. Та поняла, и БМП сразу затихла. Я открыл дверь и привстал на подножке. В безмолвии замерзшего мира послышались далекие выстрелы. Очереди сливались в единый шум. Магия, применяемая в бою, чувствовалась даже здесь.
– Не проедем, – произнес Николай. – Там лесополоса и снег.
– Проедем. Снег неглубокий, земля мерзлая.
– А если яма?
– Александра! – позвал я.
– Не ори. Я слепая, но не глухая, – протиснулась вперед сенсорик.
– Ты под снег можешь заглянуть?
– Раз плюнуть.
– Тогда подсказывай.
– Хорошо, но куда едем?
– Помнишь, – начал я быстрый ответ, – мы у лешего были.
– Еще б не помнить, – пробубнила Александра, коснувшись ладошкой беличьего черепка в волосах.
– Я с волкодлаком бился. Но когда вышли из леса, Первый Клык порезал ладонь и оставил свою кровь на моем лице. Я поступил так же. Это, оказывается, был ритуал братания. Мы теперь с ним братья. И моя кровь, что на нем, зовет на помощь.
– Нам совсем нечего делать, как всяких собак вытаскивать?! – заорал Кузнецов. – Он нечисть. Пусть сам выкручивается.
– Иди ко всем чертям! – заорал я в ответ. – Это важно. Это священный ритуал. Я не могу бросить брата в беде.
– Он не брат! Он волк! А это языческая хрень, а не священный ритуал!
– Не хочешь, не иди!
Кузнецов стукнул кулаком по рулю и выматерился:
– Идиоты! Идиоты! Но ведь пропадете без меня как дети малые!
«Хаммер» взревел двигателем, хрустнул, переключившись на пониженную передачу, и съехал с трассы. Следом нырнула БМП. Кузнецов, ни на секунду не переставая браниться, отчаянно крутил руль. Вскоре мы проскочили мимо лесополосы и вылетели на занесенную снегом пашню. Здесь машина набрала ход, подняв за собой тучу белой пыли. Нас колтыхало, как в бетономешалке. Приходилось очень крепко держаться.
– Вот они! – прокричала сквозь болтанку Белкина.
Это и так было видно. Там шел полноценный бой. Не меньше трех сотен черных тварей штурмовали небольшой березовый лес, прозрачный без листвы.
Между сущностями бесновался дух охоты. Он раздавал удары направо и налево, разрывая своими когтями смолянистую плоть. Некоторые вспыхивали ярким изумрудным огнем, некоторых сносило невидимой силой, но их навалилось слишком много. Там были и псы, и мертвяки, и несколько бронекабанов. Во втором эшелоне противника с оружием в руках залегли в снег черные нелюди, и стреляли они отнюдь не простыми патронами. Густо-фиолетовые, почти на грани видимости всполохи бегали по шкуре громадного зверя. От каждого попадания саблезубый тигр дергался, как от удара током, но продолжал биться.
Из леса отстреливались люди вперемешку с очеловеченным зверьем. Пространство кипело от магии. Силы были не равны, враг явно побеждал. Там шла не только перестрелка, но и кипела дикая рукопашная.
– Мы ударим с фланга! По стрелкам!
– А если они на нас кинутся всем скопом?! – выдал Николай.
