В последние годы мистер Боггис прославился среди своих собратьев по профессии тем, что с завидной регулярностью доставал необычные и частенько весьма редкие образцы столярного искусства. Видно, у него завелся какой-то неисчерпаемый источник, нечто вроде собственного склада старинной мебели, и ему требовалось лишь раз в неделю заехать туда и отобрать, что приглянется. Когда его спрашивали, откуда он берет товар, он многозначительно улыбался, подмигивал и бормотал что-то невразумительное о своей маленькой тайне.
Тайна мистера Боггиса была очень проста, и возникла она почти девять лет назад, когда в одно прекрасное воскресенье он отправился в Севенкс навестить свою старую матушку.
На обратном пути в машине лопнул ремень вентилятора, мотор перегрелся, и вода в радиаторе выкипела. Он вылез из машины, подошел к ближнему деревенскому домику, в пятидесяти ярдах от дороги; ему открыла женщина, и он попросил у нее кувшин воды.
Сквозь приоткрытую дверь он окинул глазом комнату, а там, в четырех с небольшим ярдах от того места, где он стоял, мистер Боггис углядел нечто такое, от чего его бросило в жар и лысина у него покрылась крупными каплями пота. Там стояло большое дубовое кресло, подобное которому он видел лишь раз в жизни. И подлокотники, и спинка опирались на восемь резных красивых колонок. Спинку украшал инкрустированный цветочный орнамент необыкновенного изящества, а каждый подлокотник завершался резной утиной головкой. Бог ты мой, только и подумал мистер Боггис, это же конец пятнадцатого века!
Вытянув шею, он заглянул поглубже в комнату, а там, по другую сторону камина — боже правый! — стояло еще одно, в точности такое же кресло.
Трудно было сказать наверняка, но в Лондоне, прикинул он, два таких кресла потянут фунтов этак на тысячу, не меньше. А красавцы-то какие!
Когда хозяйка вернулась, мистер Боггис представился и без обиняков спросил, не продаст ли она свои кресла.
Господи, воскликнула она, с какой стати их продавать? Дело хозяйское, конечно, просто он готов предложить за них неплохие деньги. И сколько же? Продавать их она точно не собирается, но любопытства ради хочется все-таки узнать, понимаете? Так сколько бы он дал?
Тридцать пять фунтов.
Сколько?!
Тридцать пять фунтов.
Господи, тридцать пять фунтов. Так, так, очень интересно. Ей всегда казалось, что это стоящие кресла. Они ведь очень старые. И очень удобные. Ей без них не обойтись, никак не обойтись. Нет, продавать их она не станет, но все равно — большое спасибо.
Не такие уж они старые, заверил ее мастер Боггис. Продать их будет не так-то и легко; просто по счастливой случайности у него есть на примете покупатель, которому нравятся такие вещи. Он может набавить пару фунтов — пусть будет тридцать семь. Пойдет?
С полчаса они торговались, и в конце концов мистер Боггис заполучил, разумеется, оба кресла и согласился уплатить за них в двадцать раз меньше их истинной стоимости.
И когда он в тот вечер подъезжал в своем фургончике к Лондону, а сзади, тщательно упакованные, лежали оба сказочных кресла, мистера Боггиса внезапно осенила совершенно замечательная мысль.
Послушай, сказал он себе, раз в одном захолустном доме оказалась ценная мебель, почему бы ей не быть и в других? Что, если поискать? Что, если прочесать окрестности? Этим можно заниматься по воскресеньям. Тогда и дело не пострадает. А воскресенья все равно девать некуда.
И вот мистер Боггис накупил карт, подробных карт всех графств вокруг Лондона, и тонкими линиями расчертил их на квадраты. Каждая клетка охватывала территорию в двадцать пять квадратных миль, — он прикинул, что большую площадь ему за воскресенье не объехать, если прочесывать ее добросовестно. Города и поселки ему ни к чему. Тут годятся обособленные хутора, дома крупных фермеров или обветшалые родовые особняки. Итак, каждое воскресенье он будет обследовать по квадрату, то есть, пятьдесят два квадрата в год, — и постепенно он осмотрит все хутора и особняки вокруг Лондона.
Однако тут есть свои трудности. Деревенские жители — народ подозрительный. Разорившаяся знать — тоже. Если вы вздумаете звонить им в дверь и просить показать вам дом, не надейтесь, что они примут вас с распростертыми объятьями. Ничуть не бывало. Дальше порога вас не пустят. Как же ему все-таки проникнуть в дом? Лучше всего, наверное, вообще скрыть, что он торговец. Можно представиться телефонистом, слесарем, газовым инспектором. Даже священником…
