От него исходила аура всепобеждающей силы, подавляющая волю, властно требующая подчинения. Дана чувствовала, что должна бороться — или покориться. Но что выбрать? Инстинкты подавали отчаянный сигнал тревоги, однако Дана не испытывала страха — скорее пьянящее возбуждение. С восторгом и с трепетом она ожидала поединка, в котором победа и поражение будут одинаково сладки.
Такого Дана не испытывала с тех пор… да, с тех самых пор, когда любила Кейна Уильямса. Как прекрасно начиналась их страсть — и как ужасно окончилась!
Дана застыла, потрясенная тем, с какой внезапностью и силой охватили ее нежеланные воспоминания. А корсар был уже совсем рядом. Вот он уверенно протянул ей руку. Дана опустила глаза — и неуместные мысли о Кейне покинули ее. В пору их любви Кейн работал садовником — а у пирата руки мягкие, без мозолей, руки человека, незнакомого с физическим трудом.
— Потанцуем, Кармен?
В глубоком бархатном голосе ей почудилась насмешливая нотка. Она подняла взгляд, но ничего не смогла прочесть по скрытым за маской глазам пирата. Твердые, четко очерченные губы его слегка изогнулись, но Дане показалось, что корсар не улыбается ей — скорее иронически усмехается над самим собой.
Дана поморщилась, угадав, что он не слишком доволен собственным влечением к прекрасной цыганке. А сам-то чем лучше? — с легким раздражением подумала она. Его пиратский костюм столь же откровенно сексуален, как и алое платье Кармен. Он не может не понимать, какие чувства вызывает в женщинах, и, несомненно, считает цыганку легкой добычей.
Врожденная гордость заставила Дану бросить вызов его непоколебимой самоуверенности. Вместо того чтобы послушно протянуть корсару руку, она уперлась ею в бедро и слегка наклонила голову вбок, как бы взвешивая его предложение.
— Готов рискнуть? — протянула она. — Говорят, кто побывал в объятиях Кармен, тот уже не узнает покоя!
Джулия захихикала. Разговоры за столиком затихли: все с интересом следили за разворачивающимся перед ними поединком.
Пират беззаботно махнул рукой.
— Моя жизнь полна опасностей. Одной больше, одной меньше — разница невелика.
— И всякий раз выходишь из схватки без единой царапины? — недоверчиво уточнила Дана.
— Нет. Просто умею скрывать свои шрамы.
Такой ответ ей понравился. Значит, в блестящем и неотразимом пирате есть что-то человеческое. Она улыбнулась.
— Бесстрашный искатель приключений?
— Скорее воин, — ответил он, глядя ей в глаза.
— Никогда не терпишь поражений?
— А ты хочешь меня отвергнуть, Кармен?
— Ну нет! Это испортит игру!
Она сделала грациозный пируэт. Алая юбка взметнулась, на мгновение обнажив стройные ноги, и душа Даны вновь наполнилась пьянящим восторгом — восторгом от осознания собственной сияющей красоты и женственности.
— Ну что, потанцуем?
Он сжал ее протянутую руку и с томительной медлительностью поднес к губам.
— С удовольствием, Кармен. С огромным удовольствием.
С этими словами он повернул ее руку и обжег ладонь чувственным поцелуем. От этого безмолвного предупреждения Дана застыла как вкопанная. По руке, от ладони до плеча, словно пробежал электрический разряд. Дана не успела восстановить самообладание и достойно ответить на вызов — корсар обхватил ее за талию и легко, словно пушинку, повлек за собой на середину зала.
— Что ж, начнем, — прошептал он. В голосе его звучало сладостное и опасное обещание. — Посмотрим, по нраву ли придется цыганке танец пирата!
Дана наслаждалась агрессивной мужественностью своего партнера. Подчиняться ему казалось таким же естественным, как дышать. Он кружил ее в танце, прижимая всем телом к себе: всякий раз, когда Дана ощущала крепкие мускулы его бедер, у нее слабели ноги и захватывало дух. Исходящий от него жар заставлял ее с особой силой ощущать свою сексуальность, а близость тел, неизбежная в танце, будоражила чувственные ощущения, какие Дана не испытывала уже несколько лет.
Конечно, у нее, как у всякого живого человека, бывали свои искушения. Порой, глядя на какого-нибудь статного мускулистого красавца, она прикидывала: каков-то он будет в постели? Но эти мысли быстро вспыхивали и столь же стремительно потухали в мозгу, не найдя отклика в теле. От таких мыслей не теснило грудь, кожа не покрывалась мурашками предвкушения, да и пульс, разумеется, не пускался в бешеный галоп.
