– Если не ответят, то не прекращать попытки, потому что с первого раза это может не получиться, ведь для родителей попытки сблизиться с ними могут быть неожиданны?
– Да, конечно. И здесь тоже важно дозировать. Если никогда маму не обнимал, и вдруг при встрече кидаешься ее обнимать в тридцать семь лет, наверное, она удивится, может быть, ей даже плохо станет от неожиданности.
– Вы верите в силу родительского проклятия?
– Я много работаю с родительскими проклятиями. И я полагаю, что хороший способ разобраться с проклятием – это пойти по пути сепарации, по пути отделения. При этом мы не утрачиваем связи. Сепарация – это не утрачивание связи вовсе, это установление новой связи, это установление связи между предками и потомками, которая отличается от связи между ребенком и родителями. Потому что предки и потомки – это достойные друг друга звенья цепочки, по которой, как говорят, от Адама и Евы и самого Бога передается жизнь. И мы передаем жизнь дальше – нашим детям. Тогда мы превращаемся еще в одно звено этой цепи. От родителей получили – детям передали.
Связь родителей и детей – очень прочная, и там проклятие может сработать. Обычно проклятие является явным превышением полномочий родителей. Например, если родитель кого-то проклинает, то по какому праву он это делает? Почему он решает, что здесь нужно прервать этот жизненный поток любви? Проклятие разрешается, если мы рассматриваем отношения не просто в паре родитель-ребенок, а смотрим на весь род. Тогда эта нестыковка, этот конфликт, становятся не такими значимыми по сравнению с общим большим потоком. Это уже только маленькая турбулентность в большой полноводной реке.
– Сепарация в норме должна происходить в каком-то определенном возрасте?
– Она постепенно начинается с рождения ребенка. Но у нас есть много так называемых нормативных кризисов, когда жизнь ребенка и всей семьи меняется. Это кризис трех лет, когда ребенок начинает говорить «я сам», потом идет в детский садик и тоже отделяется от родителей понемножку, потом в школу, потом становится подростком, и он все больше и больше получает в свое распоряжение окружающий мир. И мир становится все более важен, а родители – все меньше. И для того, чтобы ребенок этим миром оперировал и в нем жил, он должен все более отделяться от родителей. В подростковом возрасте этот процесс идет полным ходом, с фонтанами и фейерверками. Ну, и к возрасту молодых людей хорошо бы, чтобы все это было уже завершено.
У нас, к сожалению, нет ритуалов, которые бы эту сепарацию отмечали. Есть поход в армию для мужчин, есть всякие свадьбы и замужества, но они не очень работают. Молодые люди должны быть уже отсепарированы от родителей к тому моменту, когда они вступают в брак, чтобы отлепиться от родителей безболезненно и прилепиться к жене своей.
– То есть, материальная независимость мало помогает сепарации?
– Материальная независимость – это только часть сепарации. Потому что есть еще эмоциональные связи. У нас вообще сильны традиции многопоколенных семей, совместно проживающих в одном доме или рядом друг с другом. Это, конечно, не простая традиция, но и в этих условиях возможно отделение.
– Хотелось бы поподробнее поговорить на тему ухудшения отношений между родителями и их развода. Две крайности в поведении ребенка: одна – занять позицию «это не мое дело», а вторая – пытаться как-то активно влиять на ситуацию. Во всяком случае, существует, наверняка, какая-то стратегия, которая будет оптимальной?
– С моей точки зрения, ребенок ничего не может сделать для улучшения отношений между родителями, это дела родителей. Если ребенок будет брать на себя эту ответственность – его жизнь ухудшится и никакого выигрыша для себя он не получит. В тех случаях, когда дети пытаются что-то делать – они оказываются на приеме у психолога или психиатра – с разными симптомами. Или потом во взрослом состоянии мы обнаруживаем у них корни крупных проблем, идущие к тому моменту, когда ребенок пытался что-то взять на себя в отношениях родителей. Я использую такую метафору: ребенку нечего делать в родительской спальне. Когда родители находятся в ней вместе – он должен быть снаружи. Его же не приглашают на занятия любовью в качестве зрителя, судьи или участника?
