Я понимаю под деградацией не только потерю моральных устоев, учитывая охватившую страну волну наркомании, алкоголизма, преступности, проституции, но и обычное вымирание населения, о чём ни пресса, ни руководители страны того периода предпочитали не говорить.
Ещё в первые годы Перестройки мы создали в Кардиологическом центре лабораторию, которая отслеживала динамику демографических показателей. В 1991–1995 годах мало кого интересовали эти показатели, но сводки регулярно ложились ко мне на стол. Когда я с ними знакомился, мне становилось страшно за будущее моего народа.
Приведу официальные цифры убыли населения России с года объявления Б. Ельциным реформ. Так, в 1992 году естественная убыль (разница в числе родившихся и умерших) составила 219,8 тыс. человек, в 1993 — 750,3 тыс., в 1994 — 893,2 тыс., в 1995 — 840,0 тыс., в 1996 — 777,6 тыс.
Таким образом, без войн, без чрезвычайных событий страна по сравнению с 1991 годом недосчиталась 3 миллионов 480 тыс. человек.
В 1993 году законодательная и исполнительная власть проводили так называемые "круглые столы" учёных, общественных деятелей, депутатов совместно с представителями правящих кругов. Время было сложное, тяжёлое, страна бурлила, и проведением этих заседаний пытались показать, что идёт поиск выхода из создавшегося положения. Не знаю, кто решил пригласить меня на эти заседания, но на первом же из них при обсуждении последствий реформ я привёл цифры потерь населения нашей страны. Лучшей характеристикой тех, кто создавал и проводил реформы, был комментарий этих данных тогдашним министром финансов: "Естественно, — сказал он, — будут определённые издержки при проведении реформ". Меня, как и многих, сразили эти слова: человеческая жизнь была всего лишь "издержкой" тех решений, которые принимали Ельцин и его окружение. Да и чего было ожидать от той экономической Политики, которую сами авторы назвали "шоковой". А мы, врачи, очень хорошо знаем, что такое шок — от него погибает большинство больных с этим осложнением.
Почему-то часто употребляют выражение "реформы Гайдара", но забывают, что их благословил и официально предложил Ельцин. Не надо сваливать все на Е. Гайдара, который с позиций своих узко теоретических знаний просто не мог создать такой план трансформации экономики, который привёл бы такую страну, как Россия, к процветанию за один-два года. Все забыли уже заявления Б. Ельцина в ноябре 1991 года о "кисельных берегах", которые ждут русский народ в связи с предлагаемыми реформами: "Хуже будет всем примерно полгода, затем — снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей". Интересно, вспоминают ли сейчас эти слова Б. Ельцина авторы реформ? Как прав был Б. Шоу: "Вообще говоря, не власть портит людей, зато дураки, когда они у власти, портят власть".
* * *
Осенью 1992 года одна из самых популярных японских газет "Иомиури" проводила встречу лауреатов Нобелевской премии. На этом форуме, куда меня пригласили, я встретился с известным американским экономистом В. Леонтьевым. Замечательный учёный и прекрасный человек, русский по происхождению, он тяжело переживал за будущее России.
За те проведённые вместе дни мы много говорили о ситуации, которая складывалась в нашей стране. Иначе как безграмотными он не называл экономические решения, которые тогда принимались. Как можно исключить государство из регуляции создаваемого рынка? Как можно ликвидировать монополию на водку, которая существовала в России во все времена и давала значительный доход в государственную казну? Какая либерализация цен может проводиться в условиях монополии производителей? И многие-многие подобные вопросы он ставил для себя и меня и не находил ответа. Его экономический и социальный прогноз, который он дал тогда, полностью подтвердился.
В 1994 году В. Леонтьев был в числе тех пяти лауреатов Нобелевской премии по экономике, которые, подвергнув острой критике избранный Ельциным и его окружением путь реформ, предложили своё видение выхода России из кризиса, но их проект не только не был рассмотрен, но даже не обсуждался в широкой свободной, демократической печати.
