Те прогулки по зимним дорожкам Кисловодска на "Большое седло", лёгкий мороз, солнце, чудесный воздух, какая-то не передаваемая словами обстановка покоя и умиротворения, приятный собеседник настраивали на откровенный разговор. Вначале мы, как и все в тот период при встрече с незнакомыми, были осторожны в высказываниях и больше вспоминали прошлое, чем обсуждали настоящее, однако чем больше узнавали друг друга, тем все чаще переходили на обсуждение современных, в том числе и политических, проблем.
Думается, пальма первенства в этом принадлежала мне. Молодой секретарь Ставропольского крайкома был далёк от "политической кухни", царившей в Москве, от той борьбы за власть, которая разъедала верхушку КПСС. По крайней мере многое, что я рассказал Горбачёву о борьбе между группами А. Н. Шелепина и Л. И. Брежнева, о взаимоотношениях Брежнева и Косыгина, причинах замены на посту Председателя Совета Министров РСФСР Г. И. Воронова М. С. Соломенцевым, о Ю. В. Андропове и других из окружения Брежнева, было для него откровением.
Сложно вспомнить все, что мы тогда обсуждали, но, покидая Кисловодск, я увозил не только тёплые чувства к молодому секретарю крайкома КПСС, но и определённый оптимизм, связанный с появлением нового поколения партийных руководителей, отличавшихся честностью и оригинальным мышлением. Конечно, как и многие бывшие комсомольские работники, он был в некоторых вопросах ортодоксален и, главное, не до конца представлял себе весь комплекс сложных личностных и групповых интересов, которые царили в высшем руководстве и оказывали большое влияние на Политику и жизнь в стране.
С этой декабрьской встречи в Кисловодске зародилась, как это не раз говорил Горбачёв, наша дружба, которая продолжалась почти двадцать лет. Тогда я не мог даже представить, что придёт время разочарований и наши пути разойдутся. Счастлив только в одном, что это случилось в конце 1989-го, когда ещё "светилась звезда" Горбачёва и когда он достиг того, о чём мечтал, — стал президентом великой сверхдержавы; ещё до того, как деяния и позиция Горбачёва, его противостояние с Ельциным поставили страну на грань катастрофы, привели её к распаду. Мне было бы постоянным укором, если б наше отчуждение произошло в тот трагический для М. Горбачёва момент, когда Б. Ельцин изгнал его из президентской резиденции в Раздорах и из Кремля, а те, кто пели ему панегирики, как, например, А. Яковлев, переметнулись в лагерь врагов.
Разрыв с М. Горбачёвым дался мне нелегко. В одном прав В. Легостаев в своей книге об Истории прихода Горбачёва к власти — в том, что я был одним из тех, кто помогал ему на жизненном пути, помогал честно, бескорыстно, в полной уверенности, что это делается не просто по дружбе, но на пользу моей стране. Могу ли я укорять себя за это? Могу ли простить себе безграничную веру в М. Горбачёва как благо для будущего моей многострадальной Родины? Сегодня находится немало тех, кто обвиняет нас в создании в 1985 году "культа" Горбачёва. Им бы вспомнить слова Иисуса, сказанные (в защиту блудницы) фарисеям: "Кто из вас без греха, первый брось в неё камень". Один из этих камней должен был бы полететь даже в Б. Ельцина, активно способствовавшего избранию М. Горбачёва Генеральным секретарём. Вспомним, с каким вздохом облегчения, с какой надеждой на будущее встретили партия и страна появление на политической арене молодого энергичного Генерального секретаря.
* * *
Недавно мы встретились с одним из ближайших друзей Горбачёва в период его становления как партийного руководителя. Это бывший председатель Ставропольского КГБ Э. Б. Нордман. Я хорошо знал среду КГБ, в которой было немало честных, порядочных людей, но даже среди них Нордман, бывший белорусский партизан, выделялся своей прямотой, простотой и честностью. Он был далёк от интриг, которые любили "закручивать" некоторые деятели КГБ, чтобы утвердить своё положение, проявить активность перед начальством, снабдить его необходимой Информацией, которую оно в свою очередь могло использовать в своих целях. Так что М. Горбачёву повезло с начальником управления КГБ, да он этого и не скрывал. В определённой степени именно Э. Нордману Горбачёв был обязан первыми шагами в своей карьере, в частности избранием первым секретарём Ставропольского крайкома.
