Одряхлевшие конкуренты ельцинистов из партхозэлиты КПСС попытались противостоять распаду государства, но испугались решительных мер и человеческих жертв. Испугались не только нравственной ответственности за кровь, но и ответственности за страну, которой управлять были уже не в состоянии. В конечном итоге эта недееспособность обернулась распадом СССР, экономической катастрофой, постыдной нищетой народа, тотальным произволом и криминализацией власти.
Особый вклад в разложение общества и государства и в подготовке прихода к власти уголовников сделал российский парламент, павший в конечном итоге жертвой собственной интеллектуальной заносчивости. Как и большевики, депутаты решили разрушить «весь мир насилья до основанья», но только путем законотворческой деятельности. И разрушили заодно с государством, выпустив на волю самые отвратительные и низкие человеческие инстинкты и качества.
Главным увечьем, которое нанесли российские парламентарии российскому обществу, – это внедрение принципа разделения властей. Реализовав на практике рожденный воспаленным мозгом миф, российские депутаты добровольно отдали власть в руки Гайдара, Чубайса, Черномырдина… По инерции они продолжали сражаться в правовом поле, не замечая, что это поле уже давно стало заповедником для замечтавшихся политиков. Романтики обкладывались законами, отгораживаясь от реальной жизни, аргументировали статьями из Конституции, стыдили «неверных»… А в жизни утверждались те, кто презирал закон, честь, совесть, справедливость. Депутаты не замечали, как легко разрушалось доверие народа к его собственным избранникам, полагали, что низкий уровень доверия к ним – это такое же нормальное явление, как и в любой «цивилизованной» стране. Только на пороге катастрофы тотальная ложь телевидения и радио начала разбавляться контрпрограммами парламента.
Депутаты создали Ельцина, фактически одобрив переворот еще в 1991 году. В 1993-м они получили только несколько отложенный последний шаг номенклатурного мятежа. Именно депутаты дали Ельцину чрезвычайные полномочия, которые забрать обратно было уже невозможно. Именно депутаты дали жизнь законам, разрушающим экономику. Именно они пустили государственное строительство на самотек, не заботясь о системе представительной власти на местах, не обращая внимания на плачевный опыт применения наштампованных ими законов, отдав «в виде эксперимента» столицу России на разграбление…
Обе противоборствующие команды – номенклатурная уголовщина и парламентская оппозиция – пытались навязать обществу свою монополию на легитимность, свою роль «спасителей Отечества»…
В целом взгляд на 90-е годы говорит о том, что в тот период мы не встретим во власти ни одного светлого персонажа, ни одного признака оздоровления страны. Сохранение прежних тенденций распространилось и на последующее десятилетие. Это ужас без конца и края – толкотня и сговор между «левыми» и «правыми», между «красными» и «голубыми», между кремлевскими «комбинаторами» и уличными вождями, между олигархией и оппозицией. Все это стоило бы одним усилием выплеснуть за ворота – в выгребную яму истории. Кто знает, хватит ли у народа сил на такое усилие…
Салтыков-Щедрин писал: «Мы переживаем время суровых, но бесплодных поучений. Все как будто проснулись от пьяного сна и впервые встретились лицом к лицу с какою-то безнадежностью, почти фантастическою действительностью. Отсюда – всеобщее изумление и страх, потому что бросившийся в глаза хаос не вызвал в нас решимости разобраться в нем, не указал на необходимость отделить следствия от причин, согласовать накопившиеся жизненные противоречия и установить отправные пункты для будущего жизнестроительства, а только пробудил какое-то спутанное чувство, которое овладело умами с неудержимою силой».
В 90-е годы гражданину трудно было найти единомышленников и выбрать достойную поддержки силу. Невозможно было быть ни с теми, кто под видом законодательной деятельности разрушал страну и способствовал диктатуре, ни, тем более, с теми, кто это разрушение и эту диктатуру осуществлял, штурмуя Белый Дом. Единственно верная позиция была между этими силами, на стороне пусть даже самой нелепой Конституции, все-таки сохранявшей элементы законности в стране и обещавшей постепенное формирование сил, которые могли бы остановить разрушение и разграбление страны и начать формирование разумных правил жизни и возвращение того, что было утеряно в прежние годы.
