Мы с Рири стоим лицом к лицу, а Минди и Кори крепко держат нас за щиколотки.
– Кто считает? – кричу я.
Волоча за собой ногу, Эмили пробирается на свободное место в первом ряду. Глаза горят огнем, от страха не осталось и следа.
– Я посчитаю, – кричит она. – Никто не знает счет лучше меня! Никто не знает…
Мы выстроили пирамиду в три с лишним метра. Я смотрю в горящие зеленые глаза Рири, на ее лицо в полосах кобальтово-синей краски. Она восторженно шепчет: «БЕТ!»
– Раз-два, три-четыре! – считает Эмили, и ее голос звенит в моей голове, как пульс, как молот в сердце.
Пирамида пружинит, прогибается, как и должна – живой организм, бьющееся сердце.
Я вижу под собой черные волосы Бет. Она откидывает голову назад. Ее глаза зажмурены.
Ради победы на смерть мы пойдем.
И вдруг я вспоминаю, где слышала эти слова. Давным-давно, когда нам было лет девять или десять, мы разглядывали альбом с вырезками из старых газет у папы в библиотеке. На одной фотографии был изображен японский пилот-камикадзе, повязывающий голову лентой. Челюсти сжаты, решительный взгляд.
И подпись: «Ради победы на смерть мы пойдем».
Бет так понравилась эта фотография, что она вырвала ее из альбома и приклеила на дверь своего шкафчика резиновым клеем. В конце года мы, конечно, попытались отклеить ее, но бумага стала отрываться кусочками, и вырезка так и осталась.
Ради победы на смерть мы пойдем.
Шесть рук поднимают Бет между Рири и мной. Она повисает, вытянув руки, а мы подсаживаем ее, чтобы она могла встать.
Пытаясь заглушить звенящий в моей голове испуганный голос Эмили, который твердит, что со стороны, с трибун, мы выглядим чертиками из табакерки, выстреливающими вверх вопреки гравитации, логике и законам физики, я знаю, что сейчас мне нужно думать только о запястье Бет, которое я крепко сжимаю в руке…
Раз!
И я подталкиваю ее вперед, помогаю ей выпрямиться, поднимаю выше и устанавливаю на исходную позицию, зажав в руках ее руки, распростертые, как лучи звезды…
Два!
Держа ее запястья, я чувствую ее пульс и ощущаю, что он замедлен. И я думаю…
Три!
…ее кроссовки балансируют на ладонях стоящих внизу, как на натянутом канате, она улыбается и выкрикивает нашу кричалку. О, как задорно она кричит.
Мы ждем, когда Эмили досчитает до восьми, а потом крикнет: «Полет мертвеца!». Тогда мы отпустим запястья Бет, и она упадет назад, раскинув руки, прямо в приготовленную для нее «колыбельку»… Именно так все и должно быть…
Четыре!
Она так высоко – кажется, как будто она парит в семи, восьми, девяти, ста метрах над полом. Весь зал сотрясается в победном ликовании, а ее тело натянуто, как готовая сорваться стрела. И тут я вдруг чувствую, как она вырывает руку.
Меня ведет вперед, но Минди с ужасом в глазах подхватывает меня. Рири с трудом сохраняет равновесие, пытаясь удержать другую руку Бет.
Я смотрю на Бет, кажется, даже зову ее, ее имя вырывается из моей груди, но она не поворачивается, не может или…
Пять!
…и я понимаю, что не смогу ей помешать, что ее уже не остановить.
Ведь именно этого она хочет.
Шесть! – и на два счета раньше она бросается вниз.
Зрители на трибунах замирают в шоке.
С какой силой она отталкивается!
С каким неистовством выкручивается, выгибается и толкается!
Мы с Рири чуть не валимся друг на друга и еле удерживаем равновесие.
И все наши руки тянутся к ней, но ее намерение вырваться слишком сильно. Она отталкивается ногами и летит далеко…
Назад и вниз.
Я не могу дышать. Все вокруг затихает.
В какое-то мгновение мне кажется, что ее тело не падает, а взмывает ввысь, танцует под потолком, но потом все вдруг рассыпается, наши тела теряют опору и я чувствую, что падаю. И понимаю, что Бет тоже падает.
И все это время мне продолжает казаться, что она совсем ничего не весит и никогда не упадет на пол.
Но она падает.
Я слышу тошнотворный хруст, и ее голова запрокидывается, как у куклы.
Но вы должны понять:
Она никогда не хотела ничего, кроме этого.
Бездна, Эдди. Она тоже смотрит прямо в тебя.
