(Оказывается около торшера.) Ах ты, девочка моя!.. Красоточка! Куда ж ты ушла, глупая? Куда сбежала? От кого, от такого мужчины, как я? Нехорошо, нехорошо, хорошая моя, оскорбительно. Вернись, вернись ко мне и никогда не уходи. Поняла? Где же ты? Ау! Видишь, я тебя опять ищу. И хоть без полотенца на глазах, а все равно найти не могу. Куда ж ты подевалась? Слушай, а у меня была мама. Моя мама. Представляешь, как только ты ушла, пришла мама, а не успела уйти она, как появилась ты. Мне это нравится. То, что меня ни на минуту не оставляют одного. Папа? Почему? Папа у меня тоже есть, но он не приходил. Он вообще редко приходит, так редко, что я не помню, как он выглядит. Мужской голос? Не знаю, не помню... (Смотрит на подушку.) А-а, был тут один. Не знаю кто он, ей-богу. Все время ходит за мной, преследует меня. Он не дает мне жить. Стоит мне остаться одному, и он тут как тут. Я хотел его убить, но... не могу с ним справиться. В тот момент, когда смерть его уже близка, он исчезает, перестает существовать. Ты меня сбила... Ах да, мама... Мама у меня - замечательный человек. Кто? Никто, пенсионерка. А ты кто? Тоже никто. Ерунда все это - кто да что. Разве в этом дело? В чем? Ни в чем. В том, что она моя мать. Нет, я не хотел уходить. Очень холодно, поэтому и в пальто. Ты зря так думала. Зачем мне идти к маме, если она только что была у меня? Просто холодно.
Может быть, и надо было побежать, догнать... Не мог. Что-то держало меня. Не могу я! Все меня раздражает! Весь мир раздражает! Я сам себя раздражаю. Люди... Плохой я сын. Просто сволочь какая-то. Горбатого и могила не исправит. Ладно...
Между прочим, мадам, чайник давно вскипел. Прикажете подать? Слушаюсь. (Наливает чай в две чашки.) Сегодня мне на работе кто-то рассказал, по телевизору сообщили, как один мужик грабанул церковь, как следует грабанул - иконы, всякую утварь, предметы, серебро, золото... Ничего необычного. Только мужик этот оказался верующим, больше того, был крещен именно в этой церкви. Смех, да? Ты верующая? А я - нет. Ни во что не верю. Думаю, и ты не веришь. Думаю, никто не верит. Религия - опиум для народа. Кто сказал? Классик, знать надо.
Я в болтовню верю. В болтовню-в болтовню. Со мной дурак какой-то все время разговаривает. Пойди туда, пойди сюда. Я ему объясняю: не хочу ходить. Ни туда, ни сюда. А он, пойди, говорит, и все. Приходится идти. У тебя нет такого дурака? Он у всех есть. Такой противный. Отвратительный тип. Мне кажется, это все из-за него. Из-за них. Он же не один действует. Их там много, целая куча. И все мерзавцы. Один говорит: делай это, другой делай то, третий - вообще ничего не делай... А первый опять - делай это, другой - делай то... А ты, как последний тупица, то начинаешь одно, то берешься за другое, то вдруг все бросаешь и ни черта не делаешь. Не знаешь таких ребят? А чего тогда ушла? Мама тут ни при чем. Они тебе сказали уходи - и ты пошла. А маме они велели прийти, она и пришла. Но ни мама, ни ты, ни даже я здесь ни при чем. Бараны. Мы бараны. Что хочешь с нами, то и делай. Баранам бог не нужен.
Я часто спрашиваю себя - зачем я это делаю? Какая разница - что? Все, что угодно. И не могу себе объяснить. Вот скажем, почему я сегодня не пошел на работу? Знаешь? Не знаешь. А я знаю. Неохота. Не-о-хо-та. Думаешь, мне неохота? Им. И я остаюсь дома. Баран. И мозги мне даны только для подчинения. И тебе. И президенту Соединенных Штатов Америки. Он такой же баран, как и мы с тобой. Только президент. Делает вид, что... а на самом деле... У баранов, чтоб ты знала, мозги бараньи. Так что, как ни старайся, все равно пойдешь куда надо, при этом будешь считать, что идешь куда хочешь. И считать так будешь по той же самой причине. Потому что баран.
Что ты будешь делать через пять минут? Никому неизвестно. Может, еще посидишь, а может, сразу уйдешь. А что будешь делать завтра? Через год? Через пять лет? Мы не знаем.
Вот, дорогая мадам, такие дела... Лучше всего быть сумасшедшим. Но и это не от нас зависит.
А ты чего чай не пьешь? На. Нам нечего бояться, мы все зависим от них. Как они там решат на своем совете погонщиков, так и будет.
