Я был готов к любому повороту, но полицейские меня удивили. Заметив меня, Флетт выронил клюшку и побежал. Удирал он как-то смешно, спотыкался о камни и часто оглядывался.
Бромли счел, что бегство ниже его достоинства, выхватил клюшку побольше и встал с нею наперевес. На шее у него пульсировала набухшая вена.
– Не подходи!
– Почему? Что ты мне сделаешь?
– Ничего. – Голос у него дрожал. – Просто не подходи.
Репутация явно меня опередила.
– Отдай нам паспорта, – велел я.
– Что? – переспросил Бромли. – Ах, паспорта? Это я устрою. – Он совсем вспотел. – Без обид?
– Мне нужны паспорта, – повторил я.
– Отлично. Договорились. Завтра будут.
– Сегодня.
Бромли поколебался, затем энергично закивал.
– Я могу их к твоим родителям занести. Сегодня вечером. Пойдет?
– Да.
Бромли осклабился, как шимпанзе.
– И что, все? Все, конец?
Конец, да не совсем. У меня оставалось еще одно дело. Я вооружился обломком кирпича и аэрозолем от мух. Надо было восстановить свои права в одном из любимых пабов. Я пригласил Уоллеса составить мне компанию, но он отказался. Сказал, что хотел голову вечером помыть. Что там мыть, у него и волос-то нет.
Было часов семь. В баре сидели человек десять, не больше. Гавкер уже примостился за столиком у окна, в той же пестрой рубашке, что и в день нашей последней встречи. Сегодня он был один, угрюмо смотрел в опустевший бокал.
Я подошел к стойке, бармен неприветливо изогнул бровь. С таким видом он приветствовал всех случайных посетителей.
– «Гиннесс» похолоднее, – заказал я. – И долить не забудь.
Бармен фыркнул и что-то проворчал.
Позади послышалось шарканье: Гавкер подошел к стойке, поставил на нее пустой бокал, мельком глянул в мою сторону и кивнул.
– Мы знакомы? – поинтересовался я.
– А?
– Я вас, кажется, где-то видел. Мы встречались?
Гавкер спокойно покачал головой.
– Черт тя знает, паря.
Он не притворялся. Он правда не помнил, кто я такой. И тут я ощутил, что мое возмездие мелочно и постыдно. Все равно что судить старика с болезнью Альцгеймера за военные преступления.
Аэрозолем я хотел Гавкеру брызнуть в лицо, а пока он протирал бы глаза, я ему заехал бы кирпичом.
Я пришел сюда, веруя, что выполняю свой долг. Теперь же я понял: нет никакого долга. Не нужно драться, чтобы что-то доказать. Достаточно просто не бояться.
– Чё, паря, смурно там? – Гавкер улыбнулся.
Я с изумлением смотрел на него. Или мне кажется, или он пытается завязать беседу о погоде.
– Разрешите вас угостить?
– Чё?
– Что вы пьете? – Я указал на его стакан.
Гавкер поморгал и уставился на меня, словно пытаясь понять, на каком языке я с ним говорю. Затем он сказал – четко и разборчиво:
– Благодарю. Не откажусь от кружки пива.
Глава пятнадцатая
Тридцать одно предложение
Мы с Каро поехали в Швейцарию – излюбленное убежище богатых негодяев. Летом мы сняли домик неподалеку от Женевы и произвели переоценку жизненных ориентиров. Первым в нашем списке значилось: перестать убивать. Мы гуляли по берегам Женевского озера, и я наконец признался Каро, что никого не убивал до того дня в Саутуолде. Во всяком случае, намеренно.
Она не сразу поверила. Я думал, она разозлится или разочаруется. Но нет, когда Каро поняла, что я говорю правду, она прикрыла глаза рукой и рассмеялась.
– У вас с Иисусом больше общего, чем я думала.
– В смысле?
– Из него тоже убийца так себе, – пояснила Каро. – Поэтому-то он так расстроился, когда пришел к нам домой и обнаружил два трупа. Он покалечил уйму народа, однако грань так и не перешел – никого не убил. У него на этот счет было что-то вроде комплекса. Когда он понял, что его обскакал какой-то книжный червь, он испугался, что покажется слабаком.
Каро неосознанно положила руку на маленькую выпуклость под платьем. Я знал, о чем она думает.
– Это просто ребенок, – заверил я ее. – Может, он и не мой, но ты ведь тоже мне не принадлежишь. И никогда не принадлежала. От этого я не меньше тебя люблю.
В последнее время моя страсть к Каро немного поугасла – как и все остальные страсти. Нет нужды в обладании, когда живешь в гармонии с самим собой. Я мог позволить себе дорогущее издание «Над пропастью во ржи» с автографом, но мне это было не нужно. Я перестал бредить вещами. И никаких списков, кроме списков покупок, не составлял.
