Взобравшись на холм, они спустились в покрытую густой цветущей растительностью долину. Сперва шум ярмарки глухо доносился до их ушей, а потом он затих и исчез совсем. Они выбрались на усыпанную цветками лаванды и других диких цветов поляну. Придя в восхищение, Фиона кинулась собирать цветы. Собрав чудесный пышный букет, она поднесла его к лицу, вдыхая пряный аромат полной грудью. И тут ее позвал Гэвин, который приготовил уютное место в тени высокого дерева для их совместной трапезы. Устроившись рядом, они наслаждались чудесным видом, расстилавшимся перед их взорами. Далеко впереди чернели горные вершины, склоны гор были покрыты живописными рощами и журчащими ручьями, а в бездонном небе, в раскрытой над ними прозрачной голубизне, звонко пели птицы.
Вокруг было покойно и тихо. Казалось, будто люди и все тревоги где-то далеко-далеко, а они здесь одни наедине с собственным счастьем. Стройные ноги Фионы, аромат ее кожи и волос заставлял сердце Гэвина биться возбужденно и сильно. Казалось, ему никогда не надоест вдыхать запах любимой женщины, от которого у него приятно кружилась голова.
Фиона сняла головной убор, и ее золотистые волосы упругими кольцами рассыпались по плечам и спине. Она была божественно прекрасна.
— Тебе понравилась ярмарка? — спросил Гэвин.
— Еще бы. Все прошло замечательно. Давненько мне не приходилось бывать на таких ярмарках. В последний раз я оказалась там лет пять или шесть назад. Караван купцов проезжал через владения Генри, и он позволил им переночевать в деревне у стен нашего замка. Тогда я, Спенсер и Алиса походили по их лагерю, накупили бог знает сколько вещей и с трудом донесли их домой, так их было много.
— После твоих слов я чувствую себя жалким скрягой, — с притворным сожалением проговорил Гэвин. — Что я купил тебе — несколько отрезов ткани, иголки да нитки.
— Ты просто скупердяй, — в тон ему рассмеялась Фиона. — Впрочем, что взять с сельской простушки. Она рада любой безделушке, купленной для нее ее ухажером.
— Как раз для тебя у меня есть одна безделица. Пустячок. — Гэвин вынул из складок своей туники прелестный граненый флакон из блестящего зеленого стекла и на ладони протянул его Фионе. — Эта вещица своим блеском напомнила мне цвет твоих глаз.
— Какая прелесть! — воскликнула она охрипшим от волнения голосом.
— Да, но флакон — это сущие пустяки по сравнению с содержимым. Ты только понюхай.
Он вынул пробку и поднес флакон к ее лицу. Фиона вдохнула, и ноздри затрепетали от охватившего ее блаженства.
— Божественный аромат, — тихо-тихо прошептала она.
— Точно так же пахнешь и ты сама, если не лучше, — так же тихо ответил он.
Он привлек ее голову к себе и нежно поцеловал в макушку, потом в висок и, наконец, в то место, где самая нежная кожа, — между ухом и шеей.
Радостный беззаботный смех, смех невинной счастливой девушки слетел с ее губ. И у Гэвина отчего-то защемило сердце. Как ему хотелось в это мгновение, чтобы она почаще смеялась именно так — искренне, счастливо и беззаботно. Как ему хотелось подставить свое широкое и крепкое плечо под бремя забот и тягот, которые несла на своих хрупких плечах Фиона, не сгибаясь, не жалуясь и не плача.
Рядом с ней он ощущал себя настоящим мужчиной, защитником. Она пробуждала в его душе необычные чувства. Большинство мужчин, не таясь, открыто утверждали, что неуемная любовь к женщине плохо влияет на мужчину, он становится слабым, безвольным и глупым. Но любовь к Фионе вопреки устоявшемуся мнению производила на него совершенно противоположное действие.
Фиона спрятала флакон с духами в карман платья и принялась помогать Гэвину раскладывать свертки с едой на мягкой траве, на которую они постелили полотняное покрывало. Пирожки, сыр, фрукты — все, что они купили на ярмарке, было аккуратно расставлено и разложено, и они с удовольствием приступили к трапезе.
Отрезав от груши кусочек, Гэвин угостил Фиону. Она деликатно взяла ломтик и столь же мило начала его есть своими жемчужными зубками. От вида ее пухлых чувственных губ, покрытых сладким соком, у него вспыхнуло желание.
Страсть горячей волной пробежала по жилам. Удивительно, но любое ее движение несло в себе неизъяснимое, неотразимо действовавшее на него очарование. Для него была загадкой та власть над ним, которой она обладала. Гэвин с досадой отвернулся: он многое повидал на своем веку, поэтому ему было неловко вести себя так, как ведет себя впервые влюбленный юноша во время свидания. Власть Фионы над ним пугала его.
