Погладив последний раз ее по голове, Фиона повернулась и пошла в главный зал. К ее удивлению, собака потрусила следом за ней. Войдя в зал, Фиона остановилась на пороге, чувствуя, как недоброжелательно поглядывают на нее все, кто здесь находится.
Собака остановилась рядом с ней и, чувствуя ее робость, как бы поддерживая ее, лизнула в руку.
Фиона невольно улыбнулась. Словно по мановению волшебной палочки куда-то улетучились тревога и опасения, вызванные ее решением остаться здесь в замке.
По всей видимости, она наконец-то обрела друга.
Фиона стояла в углу зала и молча наблюдала за группой женщин, собравшихся вокруг камина. С той ночи, когда Гэвин ускакал, оставив ее, не пришло ни одного известия, в котором сообщалось бы о том, когда он вернется. Хотя она спрашивала об этом каждый день по нескольку раз. Кроме этого, она просила Алису и отца Ниалла узнать хоть что-нибудь. Все безрезультатно. Никто ничего не знал.
Однако Фиона этому не верила. Прошлой ночью из небольшого окна своей спальни она видела молодого воина, прискакавшего в замок, очевидно, с какими-то новостями. Фиона поспешно накинула плащ и выбежала в большой зал, но гонца нигде не было видно. Она спросила часовых и слуг, бывших в зале. Никто из них ничего ей не ответил, как будто гонца не было вовсе.
«Возможно, граф приедет сегодня», — промелькнула у нее мысль.
От этой мысли она сразу приободрилась. Последние дни время тянулось чрезвычайно медленно, вероятно, оттого, что ей было нечем заняться. Замок казался ей олицетворением мрачной, суровой враждебности. Ее короткая встреча со Спенсером оставила тревожное впечатление. Хотя одно было совершенно ясно: он предпочитал быть вместе со своими новыми друзьями, а не с ней. Фиону радовало, что он так быстро и легко сошелся с новыми товарищами, вместе с тем его невольное отчуждение обостряло ее одиночество.
Во всем замке у нее нашлось всего три близких человека — ее служанка Алиса, отец Ниалл и… собака. Каждый раз, когда их пути пересекались, гончая начинала радостно лаять и так энергично махать хвостом, как будто встретила свою лучшую приятельницу. Но это были редкие радостные моменты, тогда как день казался неимоверно длинным и скучным. Фиона догадывалась, что никто в замке не станет дружить с ней, ибо слишком много ее окружало неприязни. Однако она надеялась, что никто не станет возражать против ее желания выполнять вместе со всеми какую-нибудь работу.
Служанки окидывали ее холодными презрительными взглядами, а затем проходили мимо, словно не замечая ее. Сплетни о ней расползлись далеко за пределы замка. Фиона пыталась не придавать значения пересудам о ней как об английской любовнице графа, но у нее было слишком много свободного времени, чтобы действительно не думать об этом.
Это очень удручало. Понимая, насколько своеобразно ее положение в замке, Фиона в свой первый день пребывания здесь сразу после службы укрылась в своей спальне. Убрать постель, подмести пол, навести порядок в комнате — все это отняло совсем немного времени и немного сил. Праздность утомляла куда больше.
Переделав все дела у себя, Фиона решительно вошла в покои графа. Там все было на своих местах, и все же чувствовалось отсутствие женской руки. На одно мгновение ей показалось: если ее здесь застанут, то ей конец: ее бросят в темницу, и там она будет томиться до возвращения графа. Однако тишина и скука, буквально разлитая в воздухе, заставили ее забыть свои страхи. От нечего делать Фиона приподняла крышку сундука и обнаружила там одежду графа. Из любопытства она вынула лежавшую сверху синюю тунику и развернула. По краям тунику украшало золотое шитье, на груди был искусно вышит золотыми нитками сокол с красными глазами. Удивительно красивая работа, явно отнявшая много часов кропотливого труда.
Любуясь, она провела рукой по вышивке и тут заметила, что несколько нитей порвались и выпали из рисунка. Кроме этого, на плече виднелась небольшая прореха. Осененная внезапной мыслью, Фиона аккуратно положила синюю тунику на пол и начала вынимать остальные вещи. Под туникой оказалась полотняная рубаха, выкрашенная в необычный зеленоватый цвет, и тоже с прорехой. Скорее всего Гэвин порвал ее, когда в спешке стягивал с себя.
