— Мне… — Фиона запнулась и отвела глаза в сторону. — Мне непривычно слушать такие нежные слова. Генри единственный, кто называл меня красивой.
— Ты с грустью вспоминаешь о нем?
— Иногда. Но большей частью мои воспоминания о нем окутаны радостью и теплом. Я ему благодарна. Ведь я тогда была такой счастливой. — Она запнулась. — А ты часто вспоминаешь свою жену?
— Жен, — поправил Фиону Гэвин и слегка смутился под пристальным взглядом ее широко раскрытых глаз. Он показался самому себе каким-то стариком, пережившим двух молодых женщин. — Они обе были прекрасны. Увы, мой первый и второй брак оказались очень короткими, поэтому от них у меня осталось мало воспоминаний, как хороших, так и плохих.
Фиона нахмурилась:
— Как спокойно мы вспоминаем о нашей прежней любви. Даже с некоторым равнодушием, не правда ли?
— Жизнь продолжается, — ответил он, убирая с ее лба золотистую прядь.
— Что верно, то верно, — грустно сказала Фиона.
Но предаваться грустным воспоминаниям о прошлом в постели с прекрасной женщиной — это было что-то из ряда вон выходящее. Гэвин нагнулся и поцеловал Фиону, она что-то попыталась пробормотать, но он не позволил ей это сделать, закрыв ее рот продолжительным поцелуем.
Фиона осторожно провела рукой по его груди. Ее движения были медленными и даже уверенными, она словно ощупывала его, впрочем, как и он ее. Любовь действует по законам, которым невозможно не подчиняться.
Он принялся с жадностью осыпать ее тело поцелуями, а чуть погодя ласково поглаживать ее шелковую кожу подбородком, на котором отросла небольшая щетина. Мурашки побежали по коже Фионы, ее пальцы вцепились в него, и она невольно раздвинула ноги. Гэвин с удовольствием улыбнулся. Дело продвигалось. Это была уже любовь, а не ее призрак. Оказывается, внутри этой английской кошечки есть огонек. Надо было только дать ему возможность разгореться, а потом, в чем он не сомневался, пламя страсти поглотит их обоих.
Гэвин быстро стащил с себя одежду и нетерпеливо отбросил ее в сторону.
— Дотронься до меня своими руками, как ты это сделала только что, — прошептал он.
Ее руки послушно легли ему на грудь и на плечо, одна из них поднялась выше, ласково касаясь подбородка, щеки, носа. Он застонал от предвкушения надвигающегося наслаждения, кровь сильно забилась, застучала маленькими молоточками в его ушах.
«Что за необычный стук? Да ведь это стучит у меня в ушах», — вертелось у него в голове.
Но стук продолжался, становясь все громче и громче. Вне всякого сомнения, кто-то барабанил в дверь.
— Милорд, — послышался глухой голос из-за дверей.
— Проваливай! — крикнул Гэвин.
Но стук не прекращался, кто-то настойчиво пытался войти.
— Ты что оглох? — прорычал Гэвин. — Проваливай, я кому сказал.
— Не могу. — Голос робко задрожал. — Дункан говорит, это очень важно.
— Ладно, но если это глупая шутка, тогда берегись, а лучше готовься к встрече с нашим Создателем. — Гэвин встал, накинул тунику и распахнул двери. — Ну, что случилось?
Молодой оруженосец от страха сделал два шага назад.
— Дункан послал меня попросить вас прийти на совет… Это опять Гилрой. Он разграбил запас хлеба в Килморе.
Гэвин тут же остыл и помрачнел, вовсю ругая про себя своего неугомонного братца. Этот негодяй и плут умел выбрать время и место, чтобы нанести коварный удар. Нет, пора с ним кончать.
— Люди знают, куда он направился после разграбления Килмора?
— Дункан полагает, он двинулся в сторону Данфилд-Кросс. Дункан велел сообщить все это вам, так как это очень важно.
— Ты сообщил, а значит, исполнил свою обязанность. А теперь ступай.
Гэвину очень хотелось послать все к черту, закрыть двери и опять очутиться в объятиях Фионы, но чувство долга возобладало.
— Постой! Если вовремя перекрыть перевал Стерлинга, то можно схватить негодяя.
— Да, да, — закивал головой оруженосец. — Дункан считает точно так же.
— Они уже выехали?
— Нет, пока еще собираются.
Гэвин на миг задумался. Остаться в замке? Нет, никакая женщина, какой бы красавицей она ни была, не встанет между ним и его долгом предводителя клана. Тем более женщина родом из Англии.
— Прикажи моему оруженосцу собираться. Я еду вместе со всеми.
