Рон сидел на диване и смотрел по телевизору новости на иврите. Рядом с ним сидел дядя Хаим вместе с кучерявым Матаном.
Большую часть времени моего прибытия здесь Матан был полураздет. Кто я такая, чтобы упрекать их в том, что их маленького полуголого сына видел весь Мошав? Может они считают, что мы живем в нудистском поселении.
– Думаю, твоя мама уехала из города, – сказал Рон, все еще увлеченно смотря в телевизор.
– Хорошо, мне нужно позвонить другу.
– Какой у него номер? – говорит он, направляясь на кухню за телефоном.
Очевидно, здесь, как обычно, нет никакой личной жизни.
Когда я продиктовала номер Митча, он протянул мне трубку. Я пододвинула стул к холодильнику и уселась на него.
– Привет, – ответил грубый голос.
– Митч?
– Да?
– Это Эми.
– Кто?
– Знаешь, девушка твоя, – я начала немного беситься.
– Эй, малышка. Я сожалею, что не позвонил. Вчера вечером я поздно вернулся. Ты знаешь, который сейчас час? – его голос по–прежнему прерывался.
– Митч, я в Израиле. И нет, я не знаю, сколько сейчас времени в Чикаго, потому что нахожусь в противоположной части мира.
– Подожди, ты меня запутала. Израиль?
– Ты спишь или слушаешь меня? Я могла сделать только один звонок, и я решила позвонить тебе. Здесь, как в тюрьме.
Я слышу, как он зевает и пытается сесть на кровать. Надеюсь, сейчас он будет внимательней меня слушать.
– Митч?
– Подожди, мне нужно пописать.
Мне хочется удариться головой об стену.
– Ты не можешь потерпеть?
– Нет.
Я пытаюсь сдержать свой гнев перед остальными членами семьи.
– Ладно, ты можешь поторопиться? Знаешь, это большое расстояние.
– Я постараюсь, малышка.
На заднем фоне я слышу, как Митч сходил в туалет, смыл воду, глубоко и удовлетворенно вздохнул. Не знаю, должна ли я польститься на то, что ему удобно писать, разговаривая со мной, или же я должна испытывать отвращение.
– Ты закончил? – спросила я, услышав треск цепочки.
– Да. Я возвращаюсь в спальню.
– Ты не помыл руки.
Если я услышала, как он пописал и спустил воду, то бесспорно, я бы услышала, как он моет руки.
– Ты только что просила меня поторопиться. Если я буду мыть руки, мне придется положить трубку. Хочешь подождать?
– Думаю, нет. Просто не забудь помыть руки после того, как поговоришь со мной. А затем, продезинфицируй телефон антисептиком.
– Я предоставлю это тебе, Эми. Потом расскажешь, как все прошло.
К несчастью, входная дверь открылась и вошла Снотти вместе с Офрой. Эйви, Ду–Ду и Мороном. Великолепно. Настоящие везение. Теперь у меня много желающих подслушать мой разговор с другом.
Краем глаза я вижу, как Эйви наблюдает за мной, плотно сжав челюсти. Я не говорила с ним с тех пор, как он преднамеренно не извинился за то, что наблюдал, как я раздевалась. По правде, думаю, мы избегали друг друга. Что очень хорошо для меня.
Я повернулась на стуле лицом к стене и низким голосом сказала в трубку:
– Знаешь, что мне в тебе нравится?
– Черт. Я ударился большим пальцем о скейтборд.
Не такой ответ я ожидала услышать.
– С тобой все хорошо? – сказала я, пытаясь не потерять все свое терпение.
– Думаю, у меня кровотечение. Подожди минутку.
Размышляя, сколько стоит минута разговора по телефону из Израиля в Соединенные Штаты Америки, я накручивала на палец провод от телефона.
В ожидании мне тяжело побороть себя и мельком не посмотреть, что делают остальные. Они громко разговаривают на иврите.
Не могу больше терпеть. Я взглянула на Эйви. На нем была надета черная футболка с надписью на иврите и потрепанные джинсы с дырками на обеих коленках. На запястье у него был серебряный браслет.
Я и раньше видела на мужчинах ювелирные изделия, но никогда не думала, что это придает им хоть чуточку мужественности. Но Эйви носит свой браслет так, будто это мужской аксессуар. Тогда как другие парни, носящие серебряные браслеты, выглядят очень глупо.
Когда мой взгляд переместился вверх, я почувствовала себя изврашенкой, поняв, что он меня поймал. Подняв руку с браслетом, он шутливо помахал мне.
Я чувствую, как покраснело мое лицо, и кровь с силой начала приливаться в мою голову. Он видел, как я смотрела на него. Мне хочется умереть, особенно после того, как он, подойдя к Снотти, взял ее за руку. Две недели назад он держал мою ногу, покрытую змеиными кишками, а сейчас он держит этой же рукой Снотти.
