Началось заседание, и Ольга заметила, что Луи улыбается, возвращаясь к себе за перегородку. Даже жандармы, казалось, с трудом сохраняют серьезный вид. Да, это было очень похоже на мужа: наверное, рассказал им какой-нибудь анекдот, позабыв обо всех своих неприятностях. Когда-то давно, после свадьбы, он хоть и бывал часто занят на работе, все же всегда находил время подурачиться как мальчишка.
Председатель вызвал свидетелей защиты. Тут Ольгу ждал настоящий сюрприз. В женщине, подошедшей к барьеру и звавшейся госпожой Мелуа, она с трудом узнала свою последнюю домработницу.
Женщина постарела, поседела, но вела себя очень раскованно и даже кивнула своему бывшему хозяину, что тут же отметили журналисты.
Сначала она отвечала сбивчиво, а потом речь ее потекла более плавно. Она говорила о своей бывшей хозяйке, и портрет получался совсем не лестный. Ольга так и застыла на скамье.
— Любила она вопить по любому поводу, из-за пустяков так орала, да и не только на меня. Ничего не терпела. А муж? Она его нарочно от себя отдалила. Да-да, нарочно. Эта женщина никого не любила. Детей не хотела, даже подруги у нее не было. Смеялась над полковничихой, что, мол, она по пятницам устраивает чаи.
Ольга опустила голову. Как-то позабыла она об этой женщине, а сейчас казалось, что тут обвиняют ее одну.
— Господин Прадье был такой несчастный! Он старался угодить ей, приносил цветы, подарочки. А она даже не брала, брезговала… Я помню, как-то нашла в мусорном ведре целую коробку шоколадных конфет. Их принес тогда господин. А она не захотела.
Прокурор выскочил из-за стола, будто хотел разорвать ее на части.
— Возможно, свидетельница забыла, что эту женщину, которую она сейчас обливает грязью, убили, потом разрезали на куски и сожгли в топке центрального отопления. И сделал это ни кто иной, как «бедняжка» господин Прадье!
Мэтр Гарсия тоже поднялся с места.
— Будет только справедливо, если мы восстановим правду о погибшей. До сих пор ее изображали настоящей святой. Кто изображал? Тот, кто ее не знал. Люди, хорошо ее знавшие, имеют на этот счет другое мнение. И это сейчас доказано.
Тут вмешался председатель.
— У вас еще будет время произнести свою речь, — иронически заметил он. — Пусть свидетельница продолжает давать показания.
— Спросите у нее кстати, — посоветовал адвокат, — насчет милосердия госпожи Прадье, как она делала добро.
Мадам Мелуа пожала костлявыми плечами.
— Да никак. Никогда и не открывала на звонки. Иногда я, как увижу, что это мальчишка какой-нибудь пришел марки продать или просить подаяния для стариков, то и говорю ей: «Может, открыть, это ведь ребенок», — а она ни в какую.
Ольга покраснела, словно бывшая служанка напрямую обращалась к ней, вдруг каким-то чудом догадавшись, что она и была той самой женщиной.
— Тоскливо у них было в доме, она терпеть не могла ни радио, ни телевизора, по вечерам никуда не ходила. Хозяин предлагал взять ее с собой, но она все отказывалась.
— Были ли вы удивлены, узнав, что вашего бывшего хозяина обвиняют в убийстве жены.
Госпожа Мелуа повернула к адвокату свое тощее лицо.
— Не особенно. Я сразу поняла почему; они не подходили друг другу.
Свидетельница вышла, а Ольга проводила ее удивленным взглядом. Неожиданные показания. Она даже почувствовала укол до сих пор дремавшей совести.
— Госпожа Андро.
Ольга вздрогнула, а сосед, завсегдатай процессов, хитро подмигнул ей.
— Хочет вывести ее на чистую воду. Хитрец этот Гарсия! Разрушает образ святой.
Элегантная брюнетка, входившая в зал, была ее лучшей подругой до тех самых пор, пока Ольга не стала ее подозревать в связи с Луи.
— Госпожа Андро, — кинулся в бой Гарсия, — вы были большим другом пропавшей. В последние годы вы не виделись, но я хотел бы, чтобы вы объяснили господам присяжным, каким человеком была Ольга Прадье.
Жанина (Ольга не могла назвать ее иначе) сосредоточилась и начала:
— Во-первых, мне с трудом удается поверить в ее страшную кончину. Наверное, так оно и есть, раз Луи Прадье признался, но все-таки поверить нелегко.
Это заявление вызвало в зале такое оживление, что председатель был вынужден строго призвать к порядку, а прокурор, с презрительной улыбкой на губах, лениво поднялся с места.
