Незадолго до этого Кроули было назначено любовное свидание на проселочной дороге из Лонг-Айленда. Внезапно к его машине подошел полисмен и сказал: "Покажите ваши права". Не говоря ни слова, Кроули вытащил наган и градом пуль сразил полицейского наповал. Кода тот упал, Кроули выскочил из машины, выхватил у умирающего офицера его револьвер и выстрелил еще раз в простертое тело. И вот этот убийца говорил: "Под моим пиджаком - усталое, но доброе сердце, которое никому не причинит зла".
Кроули был приговорен к смертной казни на электрическом стуле. Когда он входил в корпус смертников тюрьмы Синг-Синг он сказал: "Вот что я получаю за то, что защищал себя".
В этой истории примечательно то, что "два нагана" - Кроули считал себя ни в чем не виноватым.
Является ли необычайной подобная самооценка среди преступников? Если вы склонны считать, что это именно так, познакомьтесь-ка с нижеследующими фактами:
"Я потратил лучшие годы жизни на то, чтобы доставлять людям "зажигательные удовольствия" и помогать им приятно проводить время, и все, что получаю взамен - это оскорбления и существование загнанного человека". Это сказал Аль-Капоне. Да, то самый Аль-Капоне, некогда враг американского общества номер один, самый зловещий из представителей гангстеров, когда-либо терроризировавших Чикаго. Он не осуждает себя. Он действительно смотрит на себя как на благодетеля эдакий неоцененный и непонятый благодетель общества.
То же самое сказал и "немец" - Шульц перед тем, как скорчился под пулями гангстеров в Нью-Йорке. "Немец" - Шульц - одна из известнейших Нью-Йоркских "крыс" ("крыса" - гангстер, ставший доносчиком) - в интервью для газеты прямо заявил, что он - благодетель общества. И он верил в это.
На эту тему у меня была небезынтересная переписка с начальником тюрьмы Синг-Синг. Он утверждал, что немногие преступники, сидящие в Синг-Синге, считают себя дурными людьми. Они - точно такие же люди, как мы с вами, и так же рассуждают и объясняют свои поступки. Они могут объяснить вам, почему должны были взломать сейф или нажать на спусковой крючок. Большинство из них стараются с помощью аргументов, путаных или логичных, оправдать свои антиобщественные действия даже в собственных
- 17
глазах, приходя таким образом, к твердому убеждению, что их вообще не следовало сажать в тюрьму. Если Аль-Капоне, "два нагана" - Кроули, "немец"- Шульц и другие отпетые джентльмены, находящиеся за тюремными стенами, ни в чем не обвиняют себя, то что же сказать о людях, с которыми мы находимся в ежедневном общении?!
Покойный Джон Уанмейкер признался однажды: "Тридцать лет назад я понял что браниться, по меньшей мере глупо, что мне следует беспокоиться о преодолении своей собственной ограниченности, не беспокоясь о том, что бог не счел нужным распределить дар разумения поровну между всеми".
Уанмейкер рано постиг этот урок. Лично мне пришлось добрую треть века брести на ощупь в этом дремучем мире, прежде чем передо мной стала проясняться истина, что в 89-ти случаях из ста человек ни в чем себя не осуждает, независимо от того, насколько он прав или неправ.
Критика бесполезна, ибо она ставит человека в позицию обороняющегося и побуждает его искать для себя оправдания. Критика опасна, ибо она ранит драгоценное для человека чувство собственного достоинства, наносит удар по его представлению о собственной значимости и возбуждает в нем чувство обиды и негодования. В старой германской армии солдату не разрешалось подавать жалобу сразу после происшествия, давшего для нее повод. Он должен был сдержать первое чувство обиды, "заспать" его и остыть. Если же он подавал жалобу немедленно в день происшествия, его наказывали.
В повседневной жизни тоже следовало бы ввести подобный закон для ворчливых родителей, сварливых жен, бранящихся работодателей и целой армии несносных любителей выискивать чужие ошибки.
На страницах истории вы найдете тысячи примеров бесполезности чересчур строгой критики. Возьмите к примеру известную ссору между Теодором Рузвельтом и президентом Тафтом - ссору, из-за которой произошел раскол в республиканской партии и в Белый Дом вступил Вудро Вильсон, а в мировую войну была вписана яркая мужественная страница, изменившая течение истории. Окинем беглым взглядом события.
