Ну и компания. С тех пор, как я пришел на телик, здесь действует заговор темных сил, имеющих целью уничтожить всякие проблески интеллекта, сжить со света любого, у кого есть характер или воображение, с кем действительно хочется разговаривать и общаться. Те немногие приличные люди, с которыми я познакомился в самом начале, теперь либо мертвы, либо уволены, либо сошли с ума.
Даже если бы здесь, в этой комнате, был представлен весь цвет лондонской теледокументалистики, среди нас все равно были бы проигравшие, потому что не каждому удается добиться успеха. Ошибка думать, что, сложись все иначе, каждому бы остался сочный кусок пирога. Будь у нас лучше поставлено образование. Лучше устроено правительство. Лучше то. Лучше это.
Пирога не хватает на всех. Кто-то должен мыть туалеты. Если есть первые, то должны быть и последние. Кто-то должен проигрывать. Госпожа Неудача действительно правит миром.
С другой стороны, кто-то должен выигрывать. Кому-то должно повезти. Это настолько несправедливо, что даже справедливо.
Выиграть может любой, даже самый тупой, даже самый ленивый, невежественный и никчемный. Бесполезные люди, некомпетентные, абсолютно безмозглые, необязательные, бестолковые, люди, грызущие ногти, не умеющие одеваться и правильно парковаться, самые что ни на есть отвратительные персонажи – они не подвергаются дискриминации. У них тоже есть шанс. И это верно не только для телевидения.
Но денег нет. И, наверное, уже не будет. Те деньги, которыми разжился Джо’н, – вероятно, последние представители своего вымирающего вида. Когда я начинал, телевидение было могучей силой. Теперь оно просто еще один бедный родственник, робко тянущий публику за рукав, чтобы обратить на себя внимание. Крушение империи – зрелище, безусловно, волнующее, но неуютное. Все-таки больно, когда тебе на голову валятся каменные колонны.
На бессмысленной чуши не сделаешь доброе имя. Чушь и бессмыслица были всегда, и в этом нет ничего плохого. Кто из нас не потакает своим маленьким слабостям? Проблема встает во весь рост, когда нет ничего, кроме бессмысленной чуши. Вот тогда уже надо задуматься.
Жизнь – тот же фильм-катастрофа. Кто доживет до счастливого финала? Большинство из нас точно не доживет. Мы уже знаем горечь разочарования, и к финалу эта горечь только усугубится. Горечь, разочарование и бедность. Я и не думал, что когда-нибудь употреблю это слово в приложении к себе самому. Может быть, не богатый. Может быть, не знаменитый. Может быть, не настолько счастливый, как мне мечталось. Но бедный?!
Недостаточно быть двуличной, пакостной, вероломной и наглой шлюхой. Чтобы чего-то добиться в жизни, надо быть везучей двуличной, пакостной, вероломной и наглой шлюхой. Так говорил Херби. Еще одно его любимое выражение: Безмозглая наглая шлюха. Ближе к концу Херби сильно печалился по поводу нашего постразумного общества. Когда ты мертвый, в этом есть свои плюсы. Например, тебе больше не надо присутствовать на всех этих кошмарных корпоративах.
– С нетерпением жду ваших заявок, – говорит Джо’н.
Может, это и правда, поскольку он так хорошо развлекается за наш счет, но я сомневаюсь, что он читает наши заявки. Разве что бегло просматривает первые две страницы.
В прошлом году я отправил ему сценарную заявку в два часа ночи, напившись в хлам и решив эмигрировать в Аргентину и устроиться там преподавателем английского языка. Где-то на середине сценария документальной программы о контрабанде оружейного плутония я написал: «Ты все равно ничего не поймешь, друг мой Джо’н, потому что ты тупой, как бревно, и слишком ленивый, чтобы дочитать до этого места, бестолочь и невежда с большими претензиями, феноменально везучее, самодовольное одноклеточное».
Я был уверен, что Джо’н не читает заявки, разве что титульный лист и первый абзац, и бегло просматривает иллюстрации (мы давным-давно выяснили, что в заявках для Джо’на должны быть большие, цветные картинки, и этих картинок должно быть много; в конце концов, писать умные письма глупому адресату так же бессмысленно, как писать глупые письма интеллектуалу). Как выяснилось, я был прав. Но я тогда дергался целый месяц и похудел на четырнадцать фунтов.
