— Не принцесса? А кто?
Она все еще колебалась.
— Ну же! Если не принцесса, то кто?
— Королева! — Решительность в ее взгляде показалась ему настолько возбуждающей, что могла бы растопить мороженое. — Я хочу править.
Стен проглотил мороженое и рассмеялся. Как ей удается одновременно и рассмешить его, и возбудить в нем желание?
— И как ты собираешься править?
— Я собиралась стать судьей, хотя это вряд ли скоро случится. Но это уже другая история. — Ее улыбка поблекла.
— Погоди, почему не скоро?
— Такая политика. Не имеет значения, — сказала она, но он ей не поверил. Выражение оскорбленного самолюбия лишь промелькнуло на ее лице, однако он его заметил. Это была еще одна сторона ее характера, а он хотел знать все. — Сам того не зная, ты сделал приятное Джошуа и Мэдди, сказав, что Дейви похож на них обоих, — заметила Дженна, меняя тему разговора. — Джошуа усыновил Дейви, когда они с Мэдди поженились. Джошуа относится к малышу невероятно трогательно, так что твое замечание явно его обрадовало.
— Я бы не догадался, что мальчик усыновлен.
— Джошуа без ума и от Мэдди и от Дейви. У них в семье вообще царит одна сплошная любовь.
Если бы Стен не знал Дженну, он мог бы предположить, что в ее голосе прозвучал намек на зависть.
— Тебя когда-нибудь кто-нибудь так любил?
— Да нет, — чуть поколебавшись, произнесла она. — А тебя? — спросила она, встретившись с ним взглядом.
— Я всегда старался избегать слишком сильной привязанности. — Это была как раз та сторона его жизни, которой он был недоволен. — А ты?
— Я тоже. К тому же мне не хотелось терять над собой контроль. Чем сильнее любишь, тем больнее, когда теряешь.
— Твое мороженое тает, — напомнил Стен. Он чувствовал, как его тянет к Дженне, и это его страшно смущало. — Может, все дело в том, чтобы найти человека, ради которого стоило бы рискнуть?
Взгляды их встретились. На лице Дженны были написаны те же эмоции, которые испытывал он, и то же смущение.
— Может быть, — тихо произнесла она, и он понял, что ее отношение к нему немного изменилось.
Покончив с мороженым, они вышли из аптеки и пошли по направлению к дому Дженны. Дорога шла слегка в горку, и Стен заметил, что Дженна старается поосторожнее ступать на больную ногу.
— Пора менять вид транспорта, — заявил он, останавливаясь.
Дженна взглянула на него в недоумении.
— Предлагаю тебе способ, достойный королевы, — сказал Стен, подставляя спину. — Садись ко мне на закорки.
— Зачем? — покачала она головой.
— Затем, что ты хромаешь. Так что выбирай: либо садись на закорки, либо я перекину тебя через плечо.
— В этом нет необходимости, — вздернула она подбородок.
— А я говорю — есть.
— Ты опять давишь!
— А ты опять упрямишься!
Они стояли друг против друга, и никто не хотел уступать.
— Помнишь, как ты злилась, когда я подрос и победил в игре один на один?
— Конечно, помню, — мрачно ответила она.
— Считай это покаянием. К тому же я подрос настолько, что могу тебя нести.
— Да ты просто деспот. Я не хочу, чтобы ты меня нес, — сказала она и захромала по дороге.
— Ты снова обобщаешь. — Стен покачал головой и пошел за Дженной, а нагнав, обнял ее за талию и прижал к себе. Она тут же напряглась. — Ты мне нравишься, и мне не хочется, чтобы твоя нога снова разболелась, — понизив голос, сказал он ей на ухо.
Дженна вздохнула и немного расслабилась.
— Я не могу на тебя сердиться, когда ты так говоришь, — то же тихо ответила она.
— Правда?
— Правда.
Глаза ее потемнели, они притягивали и отталкивали. В лунном свете ее волосы блестели как черный шелк, а голос звучал так, будто ее рука лежала на его бедре, гладя и дразня плоть. Мысль о том, что эта женщина способна удовлетворить его, как ни одна другая, пронзила его.
Он склонился к ней, вдыхая чистый аромат ее кожи.
— Уж не хочется ли тебе поцеловать меня? Ему очень хотелось, и не только поцеловать.
Ему хотелось почувствовать вкус ее губ, нежность кожи под блузкой, ощутить твердость сосков сначала ладонями, затем — ртом. А еще — просунуть руку между ног и почувствовать ее влажную нежность, готовность принадлежать ему. Ему хотелось… слишком многого.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от грешных мыслей, он сказал:
