Господи, сейчас он готов был отдать все, что угодно, за один глоток бренди. Нет, лучше уж за целую бутылку, чтобы притупить ужасную боль и заглушить зарождавшийся в душе страх.
Звук голосов усилился, и Чейз попробовал приоткрыть глаза. Сквозь красную пелену он различил яркий диск солнца, желтые лучи которого пробивались сквозь густые кроны деревьев. Ему оставалось только подивиться дерзости бандитов, рискнувших напасть на него средь бела дня.
Краем глаза он заметил двух мужчин, которые, не поделив валявшиеся на земле вещи, отчаянно спорили друг с другом, готовые завязать драку. Чейз попробовал вспомнить, что же ценного он с собой вез: несколько крупных купюр, немного гиней, золотые часы, пару булавок для галстуков... Ни одной по-настоящему дорогой вещи: отправляясь в ад, он решил путешествовать налегке и не собирался нагружать чемоданы сувенирами и вещами, которые лишний раз напоминали бы ему о доме, усиливая и без того мучительную тоску.
Один из бандитов, огромный и неповоротливый, с грязными волосами, свисавшими с головы жирными космами, наконец выпрямился.
– Вот так.
Второй последовал его примеру; в отличие от своего товарища он отличался тщедушным телосложением и был одет в полинявшее красное пальто с заляпанными грязью, оборванными краями.
– Эй, а ну-ка! Теперь у тебя больше!
– Все по справедливости. Кто, как не я, спланировал это дело. С того самого момента, как богач заявился в таверну и потребовал лучшего виски, я сразу смекнул, что к полудню он прилично наберется.
Гигант выставил вперед руку, и в его ладони что-то ярко вспыхнуло.
Чейз вновь напряг глаза и посмотрел сквозь залитую солнцем листву в сторону грабителей. На какой-то момент зрение его прояснилось, и он вдруг понял, что сверкает в ладони бандита. Мамино кольцо! Господи, только не это! Чейз совершенно забыл о том, что взял кольцо с собой. Спасибо любимому братцу Брендону, уговорившему Чейза хранить перстень у себя. Это кольцо и еще несколько безделушек – единственное, что осталось на память об их матери. Она очень любила это кольцо.
Все из украденных вещей можно было легко купить снова, все... кроме кольца.
Один из бандитов поднес кольцо ко рту и, попробовав его на зуб, издал разочарованный возглас:
– Это не настоящее серебро! Возьмешь его себе?
Вор в красном пальто угрюмо покачал головой:
– У меня и так все карманы набиты дешевым хламом.
– Как и твоя дурная башка.
Тщедушный расплылся в беззубой улыбке и, засунув пачку банкнот в карман, смачно сплюнул.
– Если бы кольцо было золотым, я бы тебе за него горло перерезал.
– Куда тебе! – Гигант скорчил презрительную гримасу. – К тому же за это кольцо и шиллинга нельзя выручить, хотя оно и симпатичное. Смотри, на нем что-то написано.
Тщедушный посмотрел на кольцо, но в руки взять не захотел. Помолчав минуту, он вдруг спросил товарища благоговейным шепотом:
– А вдруг оно волшебное?
– Волшебное? Скажешь тоже. Все твои беды оттого, Деви, что ты вечно витаешь в облаках.
– Я не витаю в облаках, я просто хотел узнать... – Тут бандит замолчал, потому что его напарник, не дослушав, разразился грубым смехом:
– Черт с ним, с кольцом, выкинь его – все равно оно ничего не стоит!
Вор в красном пальто похихикал в ответ, а затем небрежно кинул кольцо на покрытую мхом землю.
Чейз словно завороженный смотрел, как кольцо, искрясь в лучах солнца, медленно падало в траву; малейший звук отзывался в его голове оглушающим эхом, любой запах казался тошнотворным. Он безмолвно наблюдал за тем, как кольцо, упав на землю, отскочило в сторону, потом еще раз... Ударяясь о поверхность с таким грохотом, словно земля в лесу была покрыта камнями, а не опавшими листьями, оно скрылось наконец из виду.
Откуда-то из глубины сознания всплыли слова матери: «Это волшебное кольцо, сынок. Тот, кто будет его носить, обязательно встретит свою настоящую любовь». Несмотря на всю несерьезность такого предсказания, мать искренне в него верила; вот только Чейз не разделял ее убежденности: с некоторых пор он вообще перестал чему-нибудь верить.
– Кажется, все собрали, – произнес великан, рассовывая остатки награбленного по карманам, – так что пора делать ноги. Здесь нам больше делать нечего.
