Я и не думал, что могу так быстро: вскочить, добежать, умыться, и уже сидеть за столом как ни в чем небывало, словно я здесь всегда сидел.
Мама улыбается «ты вскочил на час раньше». Ну и что? Раньше не позже «давай собираться мама!!!»
Папа смеется над моей нетерпеливостью. А что я могу поделать, если ноги сами так и притоптывают, торопятся на «Золушкин бал».
Вышли из дома. Вокруг все праздничные такие. Нет, Вы не поняли — одеты все как обычно в зимние куртки и шапки, и грязь кругом на улице, снег черно–ноздреватый… Но есть что–то непонятное, неуловимое. Толи улыбки на лицах, может, птицы щебетом перекрывают звуки с шоссе, или краски кажутся ярче… Разве поймешь, отчего такое счастье! Птиц действительно много на ветках и в небе. И откуда их столько из под снега повылазило? Я засмотрелся. Пернатые так здорово кружили над нами. Папа с мамой улыбались, они тоже чувствовали весну. А через мгновение мир рухнул. Он рухнул обидно, бесповоротно, и окончательно. Что было причиной падения я не видел, только папа за руку сильно дернул меня в сторону, но было видать поздно. Что–то упало прямо с неба и мокро мазнуло меня по щеке, забрызгало рубашку. Мама всплеснув руками вскрикнула.
Папа невнятно выругался и в сердцах махнул рукой. А я, вдруг, почувствовал, что откуда–то нестерпимо воняет.
Отмывали меня очень дружно. Мама с папой даже забыли, что вчера поругались и смеялись как дети, ну ясен день и я, конечно, не отставал от них. Мы очень много смеялись. Даже устали немного.
А в кино мы почти не опоздали. Папа сразу пошел за билетами, а мы остались сдавать вещи в раздевалку. Папа пришел счастливый, счастливый (бабушка в таких случаях про папу говорит: «…блестит как самовар надраенный!»). Вот папа такой и был. Улыбается, билетами машет «…последние взял, на самые лучшие места, всю очередь растолкал!!!»
Мама тоже заулыбалась «верим, верим. Пойдем быстрей, сеанс начинается!»
Места и правда были знатные. В центре, четвертый ряд. Все как на ладони видно. Я крутил головой во все стороны. Папа сказал мне успокоиться, потому что я «оттоптал всем ноги». Но я украдкой все равно смотрел назад. Там в окошке на стене я видел руки, и загадочную стекляшку, прозрачно поблескивающую в глубине. Мама объяснила, что эта штука и будет показывать фильм. Она удивилась, что «…столько народу, а детей не видно» папа ответил «…мелочь, из–за спинок кресел не видать».
Тут погас свет, на экране высветилась реклама новых фильмов. Показали куски мультика «Белка и Стрелка», я сходу выдрал обещание сводить меня в кино на этот мульт. Потом показывали кусочки нашего фильма про дракона. Я ждал. А тут такую рекламу стали показывать, что я забыл про все вопросы и глаза свои тоже забыл — на экране. Мама мне тут же их прикрыла ладошкой, а папа оправдывался «А что я могу сделать… Ну, реклама же! Сейчас… потерпите, она скоро закончится».
Я перекрывая грохот колонок закричал из под ладоней:
— Так скоро фильм закончится! Мама руки уберет, и пойдем домой!!!
Папа несмело рассмеялся. А я успел услышать название запретного фильма «Охотники за головами».
Мама наконец убрала моего лица ладони и я увидел черный экран. Окружающие люди завозились. Я понял, что так и вышло — все кончилось не начавшись!
Я возмутился:
— Вот это и было по вашему все кино?!!!
— Да сядь ты, неугомонная душа!!! Сейчас начнется.
И действительно по экрану побежали строчки, а потом началось! Я узнавал знакомые кадры. Я подумал, что повторяют рекламу. Мама быстро посмотрела на меня, на папу и приготовилась закрыть мне глаза.
— Может киномеханик намудрил?! — сказал папа растерянно, — ошибся, и по второму разу пустил.
Киномеханик не ошибся. На экране крупно высветилось «Охотники за головами»
Мама повернулась к папе. То, что она, молча, смотрела на папу мне показалось более страшным, чем, если бы она ругалась и била посуду (как это, например, делают соседи, когда скандалят).
Папа весь съежился под ее взглядом. Потом они быстро вывели меня из зала.
— Дай билеты, — потребовала мама. Папа вытащил из заднего кармана брюк мятые билеты. «Охотники за головами» — прочла мама.
