люди старше сорока – полные неудачники, что все они хнычут, как маленькие дети, если выясняется, что им так и не удалось найти свой путь.
Мои «оскорбления» принесли результат. Я видел, что Бетти не согласна ни с одним моим словом. Она не могла больше сдерживаться и дала залп в меня изо всех орудий. Она сказала:
– Кто дал вам право учить меня? Откуда вам знать, каково это – быть разведенной женщиной?
Этого-то я и добивался! Между мной и Бетти возникло взаимопонимание! Ура! Никто не говорил, что взаимопонимание должно быть милым и приятным, верно? Помните: все, что работает, нормально.
Я быстро ответил, что знаю о ее чувствах куда больше, чем она сама. Я продолжал:
– Послушайте, женщина, я чувствую ту же боль, что и люди, которые входят в мой кабинет. Мне знакома каждая их слеза, каждое выражение детского личика, когда ребенок узнает о том, что мамочка и папочка больше не будут жить вместе.
К этому времени я уже поднялся на ноги и начал по – настоящему кричать.
– Я знаю все их печали, печали тех, кто оказался втянутым в эпическую битву, которой никогда прежде в их жизни не было. Я чувствую их страх – страх людей, жизнь которых разбилась вдребезги. Им нужно выживать в одиночку и все начинать сначала. Я все знаю, и не говорите мне, что вы чувствуете что-то иное. Вам неведома настоящая боль. Я знаю и испытываю ее каждый день , входя в этот кабинет. Вы знаете только то, что произошло с вами, а потом идете и жалеете саму себя. Отлично, Бетти!
Я уже орал:
– И что хуже всего, вы сидите и жалеете себя так сильно, что вашим несчастным детям приходится умолять вас обратиться за помощью. Еще один отличный шаг, Бетти! В этом мире миллионы людей, которым гораздо хуже, чем вам! Так что заткнитесь и начните жить по – настоящему! Перестаньте твердить себе, что в мире нет человека, которого можно было бы любить. Вы еще не познакомились с остальными семью миллиардами, верно?
Когда я закончил и сел, Бетти поднялась и вышла из кабинета.
На следующий день она мне позвонила и договорилась о встрече. Следующий сеанс пошел по – другому с самого начала. Мы обсудили все причины того, почему она столько лет внушала себе эти вредные вещи. И каждый раз, когда Бетти называла причину, я громко хлопал в ладоши и внушал ей, что это всего лишь оправдание.
Я подвел Бетти к вопросу, которого те, кому за сорок, порой не сознают: «Чего вы боитесь?» Люди такого возраста не любят этого вопроса. (А мужчины больше всего. Они его просто ненавидят . Многие мужчины по – прежнему убеждены в том, что настоящий мужчина должен быть сильным и ничего не бояться.) Бетти вытащила из моей коробки пару салфеток, утерла глаза и сказала, что просто не видит себя с другим мужчиной. Я заметил, что она использовала выражение « видеть себя ». Это подсказало мне, что Бетти формирует мысленные образы для самовнушения. Нам удалось достичь определенного прогресса. Бетти признала, что боится, а я понял, как показать ей способы избавления от страха и замещения страха весельем.
Я спросил у Бетти, случалось ли ей выступать перед большими аудиториями. Она посмотрела вверх (явный сигнал того, что она формирует мысленный образ), а потом ответила:
– Нет.
– Отлично, – кивнул я. – Сегодня у меня лекция. Я бы хотел, чтобы вы пошли со мной. Когда я вызову вас на сцену, вы подниметесь и расскажете слушателям, чем мы занимались несколько дней.
Бетти спросила, сколько народу будет на лекции. По моим оценкам, должно было прийти около двухсот человек. Бетти побледнела, вцепилась в стол обеими руками и долго молчала. Потом румянец вернулся на ее щеки. Она посмотрела вверх, потом в стороны, потом вниз и дрожащим голосом ответила:
– Ни за что на свете!
Но подождите! Передо мной была женщина, которая никогда не выступала перед аудиторией. Но она боялась еще до того , как ей представилась такая возможность. Я заключил с Бетти сделку. Я сказал, что смогу научить ее выступать перед незнакомыми людьми, а она взамен должна будет наполнить мою тележку в универсаме (об этом мы поговорим чуть позже). Но Бетти твердила:
– Ни за что на свете! Ни за что на свете!
