Естественно, я пошел дальше по южной тропе, чтобы разузнать, почему он не хотел, чтобы я шел туда. Я двинулся очень осторожно, сжимая свою пушку в правой руке. Мне сильно не хотелось, чтобы меня снова захватили врасплох из засады.
Меня посетила мысль, что, быть может, на незнакомца охотился отряд шерифа. Это, конечно, было не мое дело, но мой отец всегда говорил, что мое любопытство меня погубит. Я продвинулся примерно на милю, пока не оказался в месте, где тропа, поднимаясь вверх, скрывалась в плотных зарослях по обе стороны тропы. Сойдя со следа, я пробрался сквозь заросли, чтобы узнать, что скрывается на той стороне хребта. Я был настороже.
Я глянул вниз и далеко внизу среди скал заметил несколько лошадей, оседланных для верховой езды и в отдалении еще одну лошадь привязанную к дереву. Это была пегая лошадь с уздечкой и седлом, отделанном серебром.
Я понял, что мужчины должны быть по ту сторону скал, и я насчитал девятнадцать лошадей. И эти девятнадцать мужчин не были теми, c которыми я хотел бы связываться, особенно, если они вдруг окажутся враждебны к незнакомцам, а у меня имелись основания полагать, что они наверняка будут враждебны. Поэтому я решил вернуться. Во всяком случае, эти мужчины верно просто меняли клейма на чужом скоте или обсуждали детали ограбления дилижанса или какое другое личное предприятие, но это было не мое дело. И я вернулся на развилку.
Когда я вернулся, незнакомец ушибленный скалой все еще валялся в отключке и я задал себе вопрос очнется ли он вообще. Но это была не моя забота, поэтому я просто оттащил его в кусты, где он непринужденно отдохнет в теньке, и поехал вниз по тропе на запад. Я знал, что через несколько миль будет Пайт и к тому же я почувствовал сильную жажду.
И действительно, через несколько миль я наткнулся на вышеупомянутый городишко, расположенный на равнине среди холмов, пекущийся на солнце. В общем, просто скопление хижин со снующими в большом количестве женщинами и детьми. В городишке имелись ко всему прочему магазин, небольшой ресторанчик и просторный салун. Время было слегка за полдень, жара стояла просто адская.
Я привязал лошадь брата Билла к коновязи в тени салуна, рядом с другими изнывающими от жары лошадьми, а сам зашел в салун. Там был большой бар, где одни мужчины пили, а другие резались за столами в покер.
Что-то здесь не так, подумал я. Когда я вошел в салун, люди опрокидывающие стаканчики с виски, да и держащие карты в руках, обернулись на меня и изучающее смотрели, пока я шел к барной стойке. Мне срочно пришлось опрокинуть пять-шесть стаканчиков, дабы скрыть своё смущение. Одни нервно сучили ногами и сплевывали на покрытый опилками пол, другие подергивали себя за усы. Мне стало любопытно, придется ли пострелять, что бы покинуть это местечко совместного времяпрепровождения. Я знал, что смогу покинуть их при любом раскладе. Наконец, один из них агрессивно двинул ко мне и выпивающие в баре с любопытством начали нас окружать. Играющие в карты также бросили своё занятие, и принялись брать меня в окружение. У них могло и получиться, не прижмись я спиной к стойке. Этот парень был почти так же высок как и я, но намного тяжелее. Ну и у меня, разумеется, не было таких моржовых усов.
— Кто ты? — подозрительно спросил он.
— Я Бакнер Дж. Граймс, — терпеливо ответил я. — Я из Техаса направляюсь в Калифорнию и здесь проездом.
— Что нового? — спросил он.
— Леопард, — брякнул я, находясь в подпитии.
— И что это такое? — потребовал он ответа.
— Я не знаю, — признал я. — Кажется это из книги. Я думаю, что это леопард.
— Но что такое леопард? — спросил он.
— Это пятнистая кошка наподобие пантеры, — подал голос один из мужчин. — Я видел одну такую в цирке в Санта-Фе.
Большой парень некоторое время обдумывал услышанное, а затем он сказал что нужно немедленно выпить, несмотря на то что мы уже были сильно навеселе.
— Вы не знакомы с Мак-Брайдом? — словно вспомнив что-то, спросил он.
— Никогда не слышал о таком, — ответил я.
Все внимательно смотрели на меня, когда он спросил, а некоторые даже держали руки на своих пушках. Но когда я сказал, что ничего о нем не слышал, они сразу расслабились и вернулись к прерванным развлечениям — игре в покер и выпивке. Мне показалось, что они мне поверили. Отец всегда говорил, что у меня лицо честного человека. Он сказал что люди могут решить что я достаточно глуп что бы сочинить ложь.
