И, чувствуя себя значительно лучше, прытко сбежала по ступенькам на сверкающий белый пляж, скинула босоножки и с наслаждением ощутила ступнями мягкий, нестерпимо горячий песок. Шагая, она скользила, как в танце, стараясь, чтобы между пальцев проникли песчинки, щурилась от удовольствия и тянулась лицом к солнцу.
– Красота!
Не повернувшись на голос, Тина стояла, смотрела на море, притворяясь, что прозвучавшее слово не произвело на нее никакого воздействия. И, словно Джованни не существовало, снова пошла вперед, пока не достигла гладкого, укатанного морем песка. Солнце палило вовсю, отражаясь в слепящем море. Кожу начало припекать. Тина оставила сумку и полотенце неподалеку от женщины с маленьким ребенком.
Джованни между тем все еще был в костюме. Значит, есть только одно место, куда от него можно скрыться, подумала она и бегом кинулась к морю.
Ледяная вода обожгла поначалу кожу, но Тина смело бросилась в волны, и тело скоро привыкло.
Вода сделалась приятно-прохладной и шелковой, как прикосновения возлюбленного.
Что за неуместное сравнение пришло ей в голову! Она искоса поглядела на берег. Там, далеко, некто в кремовом сидел у ее сумки. А в сумке, между прочим, ее обед. И как хочется есть! Но она плавала еще довольно долго, увы, все чаще думая о еде. Ничего не поделаешь. Придется выходить.
По крайней мере худшее сказано, затронуты все неприятные темы. Клянусь, подумала она про себя, больше Джованни моего равновесия не смутить.
К тому времени, когда Тина достигла кромки прибоя, он уже ждал ее там – брюки закатаны до колен, в руках наготове полотенце – словно заботливый прислужник, радеющий о хозяйке. Любой другой выглядел бы смехотворно, а он – нет. Напротив, он выглядел любящим и заботливым. А как хочется, чтобы он закутал ее в полотенце и прижал к себе, согревая.
– Мерси, Дживз \Слуга из рассказов Вудхауса «Дживз и Вустер»\, – сухо сказала она, выхватив полотенце из его чрезмерно старательных рук, когда он принялся растирать ей тело. – Если не возражаешь, я и сама справлюсь.
– Что, далековато заплыла? – с иронией усмехнулся он.
– Это здесь-то? – фыркнула Тина, взмахнула рукой так, чтобы окатить их обоих, и с удовольствием отметила, как невольно Джо вздрогнул от холодных брызг. – Плавали и поглубже.
– Ну, так далеко ты еще никогда не заплывала, – с приглушенной страстью пробормотал он, и Тину пронзила холодная дрожь. Тут он протянул ей руки, она споткнулась, и оба с шумом рухнули в прибой – причем тело Джованни нависло над ней, и Тина, упав на спину, никак не могла восстановить дыхание, а Атлантический океан швырял ей в лицо волну за волной.
– Помоги мне встать! – прокричала она, захлебываясь.
– Ну, море тебе ничем не грозит, – блестя мокрым лицом, рассмеялся он, поправил очки и, подхватив под мышки, поставил ее на ноги, но не отпустил. Вода каскадом струилась с тел, волосы, облепили головы, брызги, летящие с Джованни, падали на нее ледяным дождем. – Чего не скажешь про меня.
Все еще не отдышавшись, Тина отстранилась от его блестящего бронзового лица.
– А ты сгубил свой прокатный костюм, – с некоторым злорадством отметила она.
– И Бог с ним! Удовольствие того стоит, – усмехнулся он и притянул к себе ее обессиленное тело.
И тут, когда она совсем уж решила, что наказание завершит поцелуй, Джованни легко подхватил ее на руки и пошел по сверкающей золотистой воде, преодолевая катящиеся волны, словно их не было, а Тина, обессиленная, безвольная, лежала в его руках, жалея, что не вспомнила вовремя, что только безумец, не страшащийся смерти, рискнет выставить сицилийца дураком.
– Как ты себя чувствуешь? – Это было сказано с такой глубокой заботой, с таким встревоженным выражением лица, что Тина невольно ободряюще улыбнулась. Джованни погладил ее по лицу, и она тут же почувствовала прилив энергии, словно он замкнул электрическую сеть. – На солнце скоро согреешься, – проворковал он.
– Вообще-то я могу и идти. От ходьбы и согреюсь, – заявила Тина.
Он позволил ей соскользнуть на землю и предложил:
– А еще лучше – побегай.
– Нет, я слишком устала.
– Похоже, работа отнимает у тебя много сил, – спокойно констатировал он.
