- Ступай вещи свои проверь, там какой-то негодяй у тебя по карманам шарил.
Выругавшись, я поплелся за ним. В пространстве нам пришлось пробираться сквозь любопытную толпу. Возле моего дивана вертлявый сосед стоял в окружении двух милиционеров и чуть не плакал: Сукой быть, ничего я не брал, чтобы мне с места не сойти.
Я проверил карманы брюк, бумажника не было. Не успел я это сообщить, как пространщик закричал "Ах, ты выблядок, козел вонючий!" и со всего размаха заехал вертлявому в ухо.
- Ну, ты того, рукам воли не давай, - добродушно пожурил его один из милиционеров, в ответ на что пространщик нагнулся и с торжествующим видом поднял с пола мой бумажник.
- Вот видите, - взвизгнул вертлявый, - бумажник валяется, а вы честного человека обвиняете.
- Честного!? - пространщик опять на него замахнулся, но сдержался. -Ты лучше, падла, закройся, не вводи меня в грех. Таких честных надо за ноги вешать. Понимаешь, - объяснил он милиционеру, - он бумажник в рукав припрятал, поэтому вы его обыскали и ничего не нашли, а потом подловил момент и на пол сбросил. Я за ним все время следил, мне эти штучки давно известны.
Дальше пошла милицейская рутина. Из ближайшего отделения пришла машина, вертлявого увели, а меня пригласили в соседнее помещение к следователю. Следователь был приветливый и деловой. Бумажник, в котором всех денег было рублей пять, он описал и вернул мне, пообещав, что на суд меня вызывать нет надобности, поскольку показаний пространщика будет достаточно. Еще он сообщил интересные подробности про арестованного:
- Удивительный тип, нарочно не придумаешь. Семь судимостей, освободился недавно, временно проживает у сестры в Тушино. И вот, подумать только, потащился через всю Москву, чтобы влететь на копеечной краже. Как рецидивист, получит теперь лет пять, а то и больше. Это как пить дать. И надо же, выбрал Центральные бани, где почти все пространщики - бывшие офицеры милиции. Прихватил его, кстати, капитан Заварзин, в нашем отделении служил.
Я вернулся от следователя несколько успокоенный, но все равно банный день был испорчен. Какое-то время сидел на диване в нерешительности, думая, не податься домой, так и не заглянув в парилку.
- Вы, я вижу, совсем расстроились, это не годится. Не надо допускать, чтобы подобная мразь могла на нас влиять.
Надо мной стоял, завернутый в простыню, человек в роговых очках, сухощавый, роста повыше среднего, седоватые волосы зачесаны на косой пробор. Как видно, моя растерянность была на физиономии нарисована.
- Это, кстати, я заметил, что этот тип у вас в вещах копается и подозвал пространщика. Мне его криминальная внешность еще в очереди не показалась, я стоял сзади вас на пару человек. День сегодня нескладный. После этого происшествия подошел ко мне бывший сослуживец с печальной новостью - про смерть одного человека.
Я сделал сочувственное лицо и пробормотал что-то, идущее к случаю. Он помолчал, потом сказал: У меня такое предложение. Как я тоже был всем этим отвлечен, то так и не удосужился попариться. Посему давайте сделаем несколько заходов в парную, а потом оправимся ко мне, я живу поблизости и водочки выпьем. От огорчений жизни лучшее лекарство, если им не злоупотреблять.
- С удовольствием, - отозвался я, подумав, что собеседник мой, видимо, человек одинокий. С другой стороны, поезда и бани, больше всего, пожалуй, располагают людей к быстрым знакомствам.
- Зовут меня Пашков, Федор Пахомович,- он протянул мне руку. Я назвал себя.
Мы славно попарились. В перерывах между заходами в парилку, отдыхали сосредоточенно, почти в полном молчании. Только один раз мой напарник высказался. По соседству несколько солидных мужчин яростно спорили о том, какой способ похудения является наилучшим. "Редькой надо питаться, -вставил он. - С редьки жиру не нагуляешь". Под конец мы выпили по кружке пива, принесенного пространщиком, неспешно оделись и вышли на улицу. Как всегда после бани тело было легкое, расслабленное. Стоял свежий октябрьский день, но мы еще по инерции потели. Я стал думать, в какой Гастроном ближе заскочить за водкой, в это время Федор Пахомович, догадавшись, сказал:
