В первые годы оккупации верх брал первый подход. Особенно явственно это проявлялось в американской зоне оккупации, прежде всего в Баварии. На протяжении первых лет оккупации военная администрация США решительно противилась возникновению партий, которые могли бы претендовать на общегерманское влияние. Им не разрешалось объединяться даже в пределах всей американской зоны, а лишь на уровне земель.
Явно дискриминационной в отношении немцев была социальная и экономическая политика. Нормализация жизненных условий была неоправданно замедлена. Система продовольственного снабжения действовала из рук вон плохо. Промышленный потенциал оставался в значительной степени парализованным. Одним из результатов фактической деиндустриализации стала массовая безработица и продолжавшееся обнищание населения.
Влияли на обстановку в западных зонах и различия в политическом курсе между американскими, английскими и французскими властями. Эти различия были значительно меньшими, чем между западными державами и Советским Союзом, но ощущались достаточно явно. По-разному проводилась политика денацификации. Заметно отличались друг от друга подходы к экономической политике. В качестве политической опоры были избраны различные силы. Английская администрация, руководствуясь указаниями лейбористского правительства, отдавала откровенное предпочтение социал-демократам. Американская администрация явно протежировала христианским демократам.
Отношение к немецкому населению варьировалось от отстраненно-равнодушного до высокомерно-враждебного. Особенно жесткими в своей оккупационной политике были французские власти.
Ситуация стала явно меняться к концу 1947 года. Противоречия между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции стали превращаться во все более жесткое противостояние. Германская политика США, а затем и Великобритании во все большей степени определялась намерением использовать в этом противостоянии контролируемые ими немецкие территории и немецкое население.
В соответствии с новым подходом линия раздела Германии должна была пройти там, где оканчивалась сфера влияния западных держав, то есть отделить Западную Германию от советской зоны оккупации. Это, естественно, предполагало существенную модификацию политики оккупирующих держав в западных зонах Германии: отказ от высокомерного патернализма по отношению к немецким политическим деятелям и населению в целом, отмену распоряжений, препятствовавших оздоровлению германской экономики, и содействие ее развитию, ликвидацию наиболее существенных различий между западными зонами и их постепенное сближение – вплоть до слияния.
Первым сигналом, который свидетельствовал о начале поворота, можно считать выступление государственного секретаря США Бирнса в последний день работы Парижской сессии Совета министров иностранных дел Великобритании, Франции, Соединенных Штатов и Советского Союза 12 июля 1946 года. Впервые здесь на официальном уровне был изложен план объединения американской и английской оккупационных зон.
В более развернутой форме эту позицию отстаивал Бирнс в своем выступлении в сентябре 1946 года в Штутгарте. Он подтвердил намерение американского правительства в целях восстановления в западных зонах «самообеспечивающейся экономики» проводить политику слияния английской и американской зон, с тем чтобы управление ими строилось на федералистской основе. Одобрив присоединение к Франции Саарской области, он вместе с тем категорически высказался против предусмотренного Потсдамскими соглашениями четырехстороннего контроля над Рурской областью.
Одновременно Бирнс объявил о намерении внести изменения в репарационную политику, сформулированную в Потсдаме, об обязательствах, предполагающих поставку в СССР репараций из текущей продукции западных зон. Хотя в речи Бирнса содержалось немало заверений в готовности США выполнять взятые на себя обязательства по Потсдамскому соглашению, основной смысл его речи сомнений не вызывал: США начали коренной поворот в своей послевоенной германской политике.
Однако повороты такого рода – вещь непростая. «Нельзя было ожидать, – писал современник событий американский историк Д. Спеньер, – что американская общественность сможет сразу же перейти от дружественных чувств к Советскому Союзу, вызванных доблестью русских во время войны, а также надеждами на мирное сосуществование в послевоенный период, к враждебному отношению к ним». Поэтому правящим кругам США приходилось действовать крайне осторожно, постепенно приучая и свою широкую публику, и общественность Западной Европы к новой своей политике.
