- Михаил Анатольевич! Если вам нетрудно… Я – рядовой кандидат наук… Нет-нет, не возражайте мне, я хорошо знаю свой уровень… А вы доктор, профессор, вы сразу увидите промахи… Поймите меня правильно, не могу я отдать материал, а вдруг там я что-то не так сделала. Меня же совесть замучает… Да и он меня потом со свету сживет…
Наверное, последний аргумент оказался самым веским, и Михаил сдался:
- Хорошо, Вера Сергеевна, давайте этот бессмертный труд. Но только завтра у меня экзамен на втором курсе, поэтому давайте договоримся с вами на четверг. Не оштрафует вас заказчик за столь длительную задержку?
- Ох, не иронизируйте, пожалуйста, Михаил Анатольевич, это очень… э-э-э… сложный человек…
Диссертация оказалась весьма толковой: строго выстроенной, логически выверенной, насыщенной фактурой… Позаимствованные у него фрагменты он, конечно, сразу узнал, но деликатность использования, искусное обыгрывание, аккуратное вплетение в общую канву работы вызывали приливы обострения симпатии и уважения к Прокопенко за колоссальную работу, проведенную ею в неимоверно короткие сроки. Михаил читал, радуясь уровню автора, удовлетворенно погмыкивал и похмыкивал, возбужденно потирал руки, и своим поведением вызвал несказанное удивление жены. И даже несколько досадных мелочей, выловленных им, не смогли испортить общего ярко-праздничного впечатления. Михаил сам их исправил и решил даже не сообщать об этом автору.
Возвращая дискеты, он не преминул высказать свое удовольствие от прочитанного, чем привел в смущение Прокопенко. Она слегка покраснела, в замешательстве засуетилась, нервно жестикулируя и не зная, куда деть руки, но все же было видно, что неожиданная похвала ей очень приятна.
- Михаил Анатольевич, вы даже не представляете… — начала она, — как я вам благодарна…
Но Михаил решил проявить участие и избавить её от дальнейшего излияния благодарностей.
- Потом, Вера Сергеевна, все потом, попозже, а сейчас извините — нужно убегать. Дела, понимаете ли… — и с этими словами он почти вытолкал ее из кабинета.
Прошел почти месяц, как неожиданно Прокопенко после занятий, ближе к вечеру, появилась у него в кабинете. Она зашла без стука, грюкнула дверью, без приглашения уселась на стул и без знаков препинания выдала:
- Он сегодня мне сказал что работу смотрели оппоненты признали ее очень слабой и поэтому он рассчитываться со мной не будет…
И после этого она в голос разрыдалась.
Михаил встал, закрыл дверь на замок, включил электрочайник и вернулся на свое место. Прокопенко продолжала безутешно плакать. Под свист чайника он сыпанул заварки в «гостевой» стакан, бухнул на глазок сахара, и налил кипятка. Накрыл стакан чашкой Петри и стал молча наблюдать за круговертью чаинок.
Когда ему показалось, что вода в стакане уже приобрела необходимый цвет, он скомандовал:
- Пейте чай и рассказывайте!
Прокопенко, судорожно всхлипнув, послушно взяла в руку стакан и отпила немного. Еще несколько глотков, сопровождаемых затихающими пошмыгиваниями, и Прокопенко начала рассказывать.
Заказчиком диссера оказался институтский проректор «по хозяйству», очень жаждавший, как выяснилось, признания, пусть даже в виде кандидатской степени. Зная о положении Прокопенко, он решил, что справится с ней легко. Итоговый разговор с заказчиком состоялся у Прокопенко полчаса назад. Проректор, ссылаясь на каких-то, только ему известных, оппонентов, посмотревших работу и высказавших о ней крайне негативное мнение, обвинил ее в непрофессионализме, недобросовестном отношении и заплатить отказался. Более того, пригрозил, что возьмет с нее неустойку за якобы причиненный ему моральный урон. Затем, в конце разговора, сделал вид, что смягчился, сказал, что все же труд должен быть оплачен, сунул ей в руки пакет с двухлитровой банкой меда и вытолкал за дверь. Рассказывая о банке меда, Прокопенко снова разревелась.
- Эх, Вера Сергеевна, что ж вы раньше мне не сказали… — подосадовал Михаил. — Я бы сразу вам рассказал, что он подонок… Ну, да что уже сейчас говорить… А где он защищаться собирается?
- Он этого не сообщил…
- А оппоненты его, кто такие?
