что растет напротив. Я даже превратился в мистика. Мы позвонили всем, сказали, что всех любим, что, где бы мы ни были, нам не следует впадать в тоску, а тем более поддаваться чувству ненависти. Мы не можем позволить, чтобы ненависть разделила нас, Марсела, Самуэль, не можем. Пусть ненавидят те, кто ответственен за все то дерьмо, в котором мы живем, в которое нас засунули. Следует любить друг друга, кабальеро, любить друг друга, черт возьми. И я не пьян, да будет вам известно. Я трезв, как стеклышко, трезвее, чем родник в долине Вильянес. А разве в Вильянес есть родники? Уже и не помню. Ох, чего бы я ни отдал, только чтобы увидеть эти холмы! Впрочем, я уже привык к своему маленькому огороду, на котором могу растить салат-латук да разводить кур. Сейчас я питаюсь салатом с грядки, хотя, когда мне приспичит, иду на Восьмую улицу и наедаюсь до отвала картошкой, поджаренной на жире. Не подумайте, что здесь это блюдо – пальчики оближешь, но иногда я так обжираюсь, что вынужден трижды совать себе пальцы в рот, чтобы уснуть, или же плыву по течению и еще добавляю где-нибудь и снова иду дальше. Ничего, я чувствую себя дядюшкой Альберто из песенки Серрата,
[269] я думаю, что он написал ее с мыслью обо мне. В конце концов, я настаиваю на любви. Юность была что проклятый сон! К черту глупости. Чтобы спеть с Ксиомарой Логарт
[270] и Альбитой: «Как можно так любить тебя, как можно!» Думаю закрыть свой книжный магазин и завести салон, где будут встречаться друзья, где печаль будет не вечным самобичеванием, а, напротив, началом грядущей радости. Я хочу открыть такой салон, чтобы унять тоску ожидания, салон, где все танцуют и поют, предаются удовольствиям и любви. Я назову его кафе «Ностальгия». Мы шлем вам поцелуи от огромной «зеленой ящерицы»,
[271] помните еще стихотворение Николаса Гильена? Map, ты уже послушала диск «Лас Д'Аиды», который я тебе послал? Спой со мной, давай, Дружище, раз, два, три:
У жизни много поворотов,
Которых не дано предугадать…
Париж, июнь 1997 года
Послесловие
Анатомический театр Зое Вальдес
Главный герой романа Зое Вальдес – ностальгия всеобъемлющая и всеохватывающая ностальгия, ностальгия в квадрате – чувство, которое терзает не привыкшего к суше, как к основе своего бытия, жителя континента, а островитянина, волею судьбы оказавшегося в изгнании на материке, а точнее островитянки – Марселы, персонажа наполовину автобиографичного, наполовину вымышленного.
Зое Вальдес родилась в Гаване в 1959 году, в том году, когда на ее родине победила революция, принесшая кубинцам иллюзию свободы.
Отец бросил семью, когда Зое Вальдес было два месяца, и будущая писательница росла в окружении трех женщин – матери, официантки в пиццерии, пытавшейся привить девочке известную толику практицизма (вместо того, чтобы читать, научилась бы лучше готовить котлеты), бабушки, театральной актрисы, посвящавшей ее в тайны религии йоруба, и тетки, маникюрши-самоучки, подсовывавшей племяннице женские романы Корин Тельядос, лишь бы та не мешала ей работать.
Зое рано приобщилась к книгам, чтение стало ее любимым занятием, ее страстью. Не без гордости писательница вспоминает: для того чтобы утолить свою жажду к чтению, ей порой приходилось даже воровать книги из библиотеки. Еще в молодости Вальдес влюбилась в романы Пруста, прочитав как-то издание с пометками Хосе Лесамы Лимы (в романе – Вирхилио Пиньеры), кубинского писателя, перед которым Вальдес и по сей день преклоняется. Прустовский пласт в романе «Кафе "Ностальгия"» значителен. Обращение к прошлому как к источнику литературного материала, подробное описание незначительных (для сюжетной линии) деталей, свободное блуждание мысли по времени – все это сближает творческий метод Вальдес с прустовской манерой повествования. Впрочем, у Пруста – лишь воспоминания, в то время как у Вальдес далекое прошлое тесно переплетается с недавними событиями.
После учебы в педагогическом институте и на филологическом факультете Гаванского университета (ни тот, ни другой она не закончила) Зое Вальдес работала в составе делегации Кубы в ЮНЕСКО: занималась документальным кино и вопросами культуры. Затем работала в кубинском посольстве в Париже. Вернувшись в Гавану, некоторое время оставалась безработной, потом добилась места замдиректора «Журнала кубинского кино» при Институте искусства и кинематографии, писала киносценарии.
