— Я знаю, как взять с судна порошок еллы.
— Это будет хорошо, — медленно произнес жрец. — Мы хотим получить порошок еллы.
— А что получу я? — сквозь слезы спросил критянин.
Жрец Таху не удивился. Мир живет желаниями.
— А что бы ты хотел получить?
Критянин утер мокрые глаза ладонями.
Он быстро заговорил о том, что все в мире рождаются свободными.
Он быстро и правдиво заговорил: вот младенцам нужна грудь матери, им не нужны порошок еллы, или другая сила, им не надо плыть через большие бурные моря, чтобы неожиданно попасть под вонючие глиняные горшки аталов, они не торгуют с народами, расплодившимися за Геркулесовыми столбами. Но младенец растет и требует уже другую грудь — женщины, но не матери; со временем выросший таким образом младенец становится мужчиной и нуждается в послушном рабе и в хорошо заточенных стрелах. Много чего хочется подрастающему младенцу и если бы не участливое внимание Шамаша, он далеко бы зашел. Но Шамаш внимателен. Он участливо убивает тех, кто далеко заходит.
— Ты хочешь мешок золота?
Глаза критянина блеснули:
— Да, мешок. Большой мешок.
— Но мешок золота — это тяжело.
— Ты дашь мне рабов. В Кафе их все равно убьют.
— Это так, — согласно кивнул жрец. — Но ты тоже умрешь, критянин.
— Но не сейчас и не завтра! — всплеснул руками критянин. — Никто не живет вечно, кроме богов, и даже боги иногда рушатся. Я уплыву на Крит и буду жить в своем доме в Фесте. Там я буду пить кофе из красивых чашек. А золото и монету Хипподи, которую мне дадут, спрячу в подполе.
— Если я получу белый порошок еллы, — жрец длинным худым пальцем указал критянину на онемевшего от удивления Хипподи, — ты возьмешь этого человека. Он будет тебе рабом. Он понесет твой мешок с золотом. Он рожден свободным, а такие быстро привыкают к хозяину, потому что боятся еще раз все потерять.
И хлопнул в ладоши. И тотчас из-за колонны вытолкнули странное существо.
Странное существо горбилось, и стонало, и в ужасе закрывало ладонями выжженные, обваренные глаза. Кожа на лице была страшно обожжена, язвы покрывали лоб, шею, голую голову.
— Он был на твоем судне, — сказал жрец. — Ты узнаешь его?
— Кто ты? — спросил критянин и заплакал, потому что в нем начинало действовать дерево печали.
— Я Гаспис…
— Ты Гаспис? — Критянин всплеснул руками. — Ты был красивый, как молодой бык!
— Но теперь меня обожгло расплавленной серой. Я упал за борт. Мне выжгло глаза, ты видишь. Я ухватился за пучок дерева и слепой доплыл до берега.
— Но зачем Шамаш помог такому ничтожному?
— А затем что аталам нужен белый порошок еллы, — наставительно ответил жрец, — а твой Гаспис ослеп. Он плыл наугад, и наши хищные рептилии даже не стали его трогать. Так захотел Шамаш. И Гаспис знает, где спрятан белый порошок еллы, критянин.
— Он привязан к мачте на высоте… — произнес Гаспис и упал.
— Не поднимайте его, — сказал жрец. — Этого уже не надо. Шамаш дал ему столько жизни, сколько нам требовалось. — И поднял на собеседников внимательный взгляд: — Ты помнишь, Хипподи? Я обещал тебе двух рабов. Черного и белого. И я выполню свое обещание, если критянин нас обманет. Но если белый порошок еллы передаст мне критянин, ты пойдешь за ним. Любой из вас может стать рабом.
Жрец Таху замолчал.
Земля мелко подрагивала под его ногами.
Как и все, жрец почти привык к подземным толчкам.
Остров давно трясло. Остров постоянно трясло. Третий месяц камни скатывались с черных склонов, давили по пути дома и посевы. Подземный огонь неумолимо рвался из южного кратера, красные отсветы падали на вечереющую воду, выдавливалась из трещин алая расплавленная каменная масса, озаряла ночь искрящимся сиянием, опаляла тьму, перемигивались вдали факелы на опозоренных триремах, а за разрушенной стеной Полигона все время что-то вспыхивало. Кровавая звезда поднялась над горизонтом, и неясно было, как чувствуют себя победители на рейде поверженного острова.
— Идите, и не дайте сбежать друг другу, — негромко сказал жрец.
— Теперь вы прикованы друг к другу, как гребцы трирем прикованы к своим деревянным скамьям, — также негромко, но с особенным значением добавил он. — Придет рассвет, и один из вас станет хозяином другого, а другой станет рабом другого. У вас мало времени. Если к утру белый порошок еллы не окажется у меня, ты, критянин, станешь рабом Хипподи. А если к утру я получу белый порошок из твоих рук, критянин, Хипподи последует за тобой, как послушный раб.
