— Аница, Нерида, Каэхон — рассеяться, искать раненых, Хита — дожидайся опоздавших, объяснишь ситуацию, Акирон — со мной, на помощь нашим коллегам-неудачникам: не могут с одной парочкой справиться…
— Выполняем! — почти единогласно выкрикнули все девушки. Акирон усмехнулся:
— Не будь так самоуверенна. Забыла, чем это кончалось?
— Бегом, — огрызнулась она.
Я пожал плечами: хотят драться — флаг в руки, седло на плечи. Мне же было интересней попробовать новое заклинание, пустить в дело новый камень Магов. Поймав себя на мысли, что не знаю его названия, и преодолев желание еще раз пожать плечами, я сосредоточился на своих чувствах, пытаясь найти раненых. Сначала получалось не слишком хорошо. Дело в том, что я мог ощущать лишь настроение, эмоции, немного — саму сущность, что ли… Но когда человек без сознания, всего этого нет. Или когда спит. Однако, на мое счастье, в тот раз раненые находились в сознании.
Одного такого пострадавшего мне удалось найти не так далеко от места битвы: ориентируясь на свое чутье, я прибежал к небольшому магазинчику. По дороге выучил несколько новых ругательств: иногда маги бывают настолько же несдержанны, насколько искусны в магии. Судя по тому, как ругалась Наставница, а ее голос сложно спутать, в волшебстве равной ей не было.
— Ну что, сейчас я буду тебя лечить, — с угрозой сообщил я стонавшему человеку.
— Кто это? — обратил на меня внимание несчастный. — Что там происходит?
— Не знаю, я только пришел, — буркнул я. — Буду на тебе практиковаться. Как раз новое заклинание выучил. Где болит?
— Практиковаться? — с легким испугом спросил горожанин. — Может, не стоит?
— Ага, вижу. Нога, да? Потерял много крови, ослаб, — вынес я приговор.
С таким я сталкивался при осаде, да и до нее не один раз. Рваная рана, хорошо было бы промыть, но на тот момент было нечем. И тут в голову пришла умная мысль: магазинчик-то был из тех, где можно прикупить хоть заморский чай, хоть благородное вино, хоть «Слезу русалки». Последнюю я и раздобыл, сделав вид, что мне стыдно так нехорошо поступать, брать без спроса чужое. Но хозяин лавки сам виноват, не успел запереть!
Промыв рану и бессердечно зафиксировав бедолагу, который, кажется, потерял сознание от боли, я начал припоминать заклинание. Оторо, Начало, Хорт, Контакт, Уруз, Сила, Хё, Точка, Хаэ, Воспоминания.
— Приступим! — пробормотал я. — Оторо!
Камень послушно откликнулся, почти так же как на Испытании. Но на этот раз я стал лучше чувствовать только свое тело, пришло странное знание, что оно состоит из множества частиц, живущих каждая своей жизнью. Ощущение было смутное и непонятное. Но было уже не до того. — Хорт!
Я соединил ладони, потом левую руку положил на рану моего больного. Одновременно представил себе, что рана — тоже часть меня. Представил контакт, связь между мной, камнем и этой развороченной плотью… Как ни странно, получилось. Нет, я не почувствовал чужую боль и прочее, просто ощутил умирающую постепенно плоть, непорядок и неправильность.
— Уруз!
Я сложил правую кисть в половину нужного знака, сосредоточился, представил, что собираю всю жизненную энергию со всего тела…
— Хё!
…Сфокусировал в одной точке, в области раны…
— Хаэ!
…Незнакомый знак дался неожиданно легко. Воспоминания. Тело раненого вспоминало, каким оно было раньше, я чувствовал, как идет быстрое изменение. Частички тела вставали на свои места, вырастали новые, занимая места погибших. Постепенно контакт сначала с «подопытным», потом и с камнем сошел на нет. Я вытер пот со лба: неожиданно сильно устал. Надо тренироваться.
— Эй, очнись, — тронул я свою жертву за плечо. Потом потряс. Потом похлопал по щекам. Последнее помогло.
— Ох, — простонал мой подопечный по привычке, потом схватился за ногу, за то место, где была рана. — Вылечил? — удивленно спросил он. — Спасибо, парень! Ты ведь тот сле… Тот парень, что с Райдо пришел?
— Да, — кивнул я.
— Я думал, ты только сейчас поступить должен был.
— Это мой первый день, — усмехнулся я. — Начался с практики. Хороший учитель попался. А как тебя угораздило попасть под удар?
— Случайно, — вяло отмахнулся мужчина; в тот момент, когда он пришел в себя, я бы дал ему лет тридцать, — не успел убежать, меня и задело слегка. Ветром, кажется.
