– Гельмут?
Из блиндажа, кашляя и вытирая глаза, показался еще один немец. Кукин прыгнул на него и сбил с ног. Я сорвал с пояса приготовленную веревку, связал немецкому офицеру ноги. Вдвоем мы перевернули его на живот и связали руки.
Держа наготове автомат, я ворвался в блиндаж. Сильно пахло дымом и – мертвая тишина… Я зажег фонарик. Его луч едва пробивался через поднятую взрывом пыль.
В центре блиндажа стояла развороченная взрывом гранаты немецкая походная железная печь. На нарах лежали двое
убитых немцев, посеченных осколками. Больше никого не было.
Кашляя от удушливой смеси пыли и сгоревшего тротила, я быстро осмотрел блиндаж, нашел офицерский планшет с картами, перекинул его через плечо и выскочил наружу. Мне казалось, что я задыхаюсь, глаза слезились. Натуральная газовая камера!
У блиндажей артиллеристов стрельба начала стихать. Что там у парней?
– Кукин, стереги немца, и еще – вытащи его мундир и сапоги.
Сказал я это не из человеколюбия. Белое исподнее в ночи видно далеко, а без сапог немец быстро ноги собьет, идти не сможет, на себе его нести – темп замедлить. Мы же и так много времени потеряли, надо спешить.
Я помчался к блиндажам, окруженным бойцами, издалека крикнув:
– Я свой!
Здесь уже все было кончено. Вся группа «окруженцев» стояла перед блиндажами, оживленно обсуждая штурм батареи.
– Как у вас?
Ко мне шагнул их командир. Я узнал его по голосу. Был он высок и худ.
– Майор Меркурьев.
– Командир взвода дивизионных разведчиков старший сержант Колесников, – представился я.
Меркурьев крякнул досадливо. Получается, он сержанту подчинялся, а я майором командовал. Не по чину, но ситуация заставила.
– Товарищ майор, потери у вас есть?
– Двое убитых.
Я осмотрелся. Салов здесь, Кукина я с пленным офицером оставил. Где Семенюк?
Я побежал к гаубицам. У крайнего орудия мне открылось страшное зрелище. Семенюк и часовой лежали, сцепившись друг с другом в смертельной схватке. В руке Семенюка была зажата финка, часовой сжимал рукой штык, наполовину вошедший в грудь разведчику. Под ними растеклась лужа крови. Оба были мертвы.
«Эх, Семенюк, Семенюк, видно, выдал ты себя в последний момент, часовой успел штык из ножен выдернуть. Что же ты не выстрелил?» Этого мы теперь никогда не узнаем.
Я уже хотел было назад вернуться, да пришла в голову мысль немцам всерьез подгадить. Я снял с гаубиц замки и зашвырнул их в чащу – подальше. Без замка, или, иначе говоря, затвора, орудие стрелять не сможет.
Бегом я бросился к блиндажам немецких артиллеристов.
Салов крутился здесь, ожидая меня. Сжав зубы, я поведал о трагедии с Семенюком. Скорбеть о погибшем разведчике было некогда – ночь стремительно сокращалась.
– Салов – быстро к Кукину. Там, – я показал рукой направление, – тропинку увидишь – к офицерскому блиндажу. Оденьте, обуйте немца – и сюда.
– Понял, командир. – Салов исчез.
– Ну, старший сержант, что дальше делать думаешь? – подал голос подошедший майор.
– К своим возвращаться. Вы с нами?
– Обязательно.
– Тогда поторопиться надо, чтобы затемно успеть.
– За нами дело не станет, командуй.
Салов и Кукин привели пленного. Они уже натянули на него френч и сапоги и снова связали ему руки за спиной. Теперь надо успеть к передовой затемно. Придется бежать!
– Вперед! Бегом!
Первое время мы и бежали. Я хорошо помнил маршрут. Километра полтора немцев не было, потому опасаться встречи с ними не приходилось. Пленный сдерживал – все-таки бежать со связанными руками неудобно. С боков его подстраховывали Салов и Кукин, берегли: теперь этот немец был для нас дорог.
Потом перешли на шаг, перевели дыхание. А уж дальше шли осторожно, цепочкой. Вдалеке, за лесом, уже были видны отблески осветительных ракет – в полукилометре начиналась передовая.
– Товарищ майор, теперь пусть они попрыгают, – я указал на «окруженцев».
– А сплясать тебе не надо? – обозлился майор.
– Ты возьми в толк, майор. Будем к передовой подходить – тишина нужна. Звякнут неосторожно – маму позвать не успеете. Вам оно надо?
Скрепя сердце майор велел своим попрыгать. Твою мать! Каждый звякал железом.
– Все лишнее, за исключением оружия, бросить, автоматы – за спину, магазины – в сапоги, – скомандовал я.
