— Но ведь им и в голову не придет искать нас в проливе Тжомбал и около Темьянга?
— Полагаю, они считают, — рассуждал Николсон, — что ни один здравомыслящий человек не решится вести большой танкер, да еще с такой осадкой, как у нас, кромешной ночью и без единого светового ориентира.
Капитан Файндхорн чуть склонил голову.
— У вас есть одна замечательная черта, мистер Николсон, — отпускать комплименты в свой собственный адрес.
Николсон оставил замечание капитана без ответа и направился мимо рулевого и четвертого помощника капитана Вэньера на другой конец мостика. Потом развернулся и пошел обратно. Вэньер и рулевой устало наблюдали за ним.
Висевший над ящиком для сигнальных флагов телефон зазвонил пронзительно и настойчиво, вспоров свинцовую тишину. Вэньер, худощавый темноволосый парень, служивший на флоте без году неделя, вздрогнул от неожиданности, резко развернулся и, сбив рукой лежавший на крышке ящика бинокль, схватил трубку. Даже под бронзовым загаром было видно, как покраснели его лицо и шея.
— Капитанский мостик слушает. В чем дело? — Выслушав сообщение, он обратился к стоявшему рядом Николсону.
— Еще один сигнал бедствия, — выпалил он. — Холодные глаза Николсона всегда приводили его в трепет. — Откуда-то с севера.
— Откуда-то с севера, — почти бесстрастно повторил Николсон. Но при этом что-то заставило Вэньера поежиться. — Еще раз простите, сэр. Я знаю. Я просто, наверное, здорово устал, да и нервы что-то сдают.
— Все мы устали, — невозмутимо заметил Файндхорн. — Ну что там, мистер Николсон?
— Бомбовый удар по какому-то судну. — Николсон повесил трубку. — Оно горит и, возможно, тонет. Координаты: 0 градусов 45 минут северной широты, 104 градуса 24 минуты восточной долготы. Это где-то на подходе к островам Риау. Название судна не установлено. Уолтерс говорит — поначалу сигнал был частым и довольно четким, потом превратился в пустой набор знаков и начал постепенно пропадать. Он считает, что радиста, должно быть, серьезно ранило. Уолтерсу удалось лишь приблизительно разобрать название судна — что-то вроде «Кэнни Дэнке».
— Никогда о таком не слышал. А вам это название что-нибудь говорит?
— Ровным счетом ничего, сэр, — ответил Николсон и обратился к Вэньеру: — Посмотрите, пожалуйста, в судовом регистре на букву «К». Не исключено, что у этого корабля совсем другое название. Поищите-ка «Кэрри Дэнсер». Похоже, это именно оно.
Вэньер принялся листать регистр.
— Вы правы, — сказал наконец четвертый помощник. — Здесь значится такое судно — «Кэрри Дэнсер». Водоизмещение 540 тонн; построено в 1922 году в Клайде; принадлежит торговой компании «Сулеймия»…
— Знаю, — прервал его Файндхорн. — Компания арабская, а деньги китайские. Контора — в Макасаре. У них сейчас семь или восемь небольших пароходов. А лет двадцать назад была лишь пара доу[3]. Как раз в те времена они покончили с законной торговлей, посчитав это дело невыгодным, и занялись оборотом «экзотических» товаров — опиума, жемчуга, алмазов, оружия… А еще — пиратством. И тут уж развернулись во всю…
— Капитан!
Файндхорн остановился, и, обернувшись, с любопытством взглянул на Эванса, вахтенного рулевого, руки которого спокойно лежали на штурвале, а глаза глядели прямо — вперед.
— Вы, кажется, хотели что-то сказать, Эванс?
— Так точно, сэр. Еще прошлой ночью «Кэрри Дэнсер» стояла на рейде. — Бросив взгляд на Файндхорна, рулевой тут же снова уставился вперед. — На корме у нее был синий флаг[4].
— Что?! — Невозмутимость и равнодушие Файндхорна как рукой сняло. — Правительственное судно? И вы его видели?
— Нет, сэр. Боцман видел. Во всяком случае, он так сказал.
— Позвать сюда боцмана, и немедленно! — приказал Файндхорн. Потом сел и взял себя в руки.
В Сингапуре он узнал, что последние военные корабли давно покинули город — и забрать топливо, которое он доставил, было некому. Поэтому «Вирома» с десятью тысячами четырьмястами тоннами топлива на борту оказалась в сингапурской гавани, словно в западне…
— Маккиннон по вашему приказанию прибыл, сэр. — За двадцать лет службы на флоте боцман избороздил все моря и побывал во всех крупных портах мира, превратившись со временем из застенчивого, зеленого юнца с острова Льюис в живую легенду — за несгибаемую силу духа, прозорливость и смекалку в морском деле. Единственное, на чем никак не отразились долгие годы службы на флоте, так это на его мягком шотландском выговоре. — Значит, сэр, вы насчет «Кэрри Дэнсер»?
