– Но они меня не посмеют тронуть! – воскликнул в бешенстве Абд ар-Рахман. – Я послан святейшим халифом багдадским – да будет над ним мир!
– Я так и подумала, – сказала Биби-Гюндуз. Ее пронизывающий, впитывающий взгляд и радостная улыбка становились утомительными, и Абд ар-Рахман чувствовал себя скованным, точно под взглядом большой змеи, поднявшейся на хвосте и разглядывающей свою жертву.
– Самуил, приготовь кебаб, как обычно для более знатных! – приказала хозяйка, не пошевельнувшись, и продолжала испытующим взглядом рассматривать гостя.
Абд ар-Рахман перевел глаза на старого слугу. Тот достал связку железных вертелов и развернул на ковре кусок красной полосатой ткани, в которой хранилось мелко нарубленное мясо.
Оставаясь неподвижной, Биби-Гюндуз приказала слуге:
– Самуил, достань запечатанный кувшин со сладким ширазским вином, выжатым из белого винограда, который задерживает появление седины. А пока поспеет ужин, не пожелаешь ли ты, почтенный гость, чтобы моя рабыня Зульфия спела тебе родные песни? Я бы хотела рассеять тревоги, которые написаны на твоем лице… Не бойся ничего. Я вижу над тобой сияние больших удач…
Абд ар-Рахман вздрогнул.
– Моя девушка поет, как соловей. Не отказывайся от нее.
– Я не хочу песен!.. Если ты отличаешься проницательностью и перед тобою раздвигается завеса будущего, то лучше расскажи, что суждено мне в этом году?
Лицо Биби-Гюндуз вдруг стало строгим, улыбка исчезла, и она опустила свои блестящие неотвязчивые глаза.
– Я не хочу говорить тебе всего, что читаю на твоем лице, – и Биби-Гюндуз подняла свой взор, ставший печальным. – Хочешь, я расскажу тебе только о светлых победах и умолчу о днях горя и позора?
– Позора?! – воскликнул Абд ар-Рахман. – Какой позор может быть на моем пути? Я никогда не допущу ничего недостойного. Говори мне все, ничего меня не устрашит. А будущее покажет, солгала ты или нет. Я хочу знать, что мне грозит, чтобы с закрытыми глазами не шагнуть в пропасть.
– Не поможет ни хитрость, ни смелость против того, что написано в «книге судеб», и от этих огненных строк ты не уйдешь. Зульфия! – позвала она.
Девушка, приведшая Абд ар-Рахмана, завернувшись в черное покрывало с серебряными блестками, сидела, собравшись в комочек, в глубине шатра. Она откинула покрывало и бесшумными, плавными движениями достала замшевый мешочек, камышовую палочку и глиняную чашу с водой.
Биби-Гюндуз поставила чашу перед собой. Доставая из мешочка разноцветные камешки, всматриваясь в воду, она разбрасывала их на ковре.
Абд ар-Рахман почувствовал облегчение, не видя перед собой пристального взгляда гадалки. Он наблюдал, как она сгребала камешки и снова их разбрасывала. Низко склонившись над чашей, всматриваясь в воду, которая вдруг стала закипать, точно под ней был огонь, Биби-Гюндуз тихо зашептала:
– Я вижу битвы, много битв… Скачущих и падающих с коней всадников… Зарево пожаров… Целые города пылают и окутываются черным дымом… Он возносится до багровых облаков… Будет столько крови, что земля станет красной… Ни стрела, ни меч тебя не коснутся до черного дня… Я вижу, как молодой воин, похожий на тебя, поднимается все выше по лестнице, вырубленной в скале. Он поднимается высоко, очень высоко, до самой вершины горы, засыпанной снегом… С тобой золотой талисман, оберегающий тебя… Но тучи летят таким ураганом, что ты шатаешься, с трудом удерживаясь, чтобы не свалиться в пропасть… Я вижу башню… Да, это каменная башня… На верхней площадке стоит молодой воин… Рядом с ним женщина с золотистыми волосами… Воин любит ее, готов ей поверить, но бойся ее, как смерти… Она хочет тебя столкнуть в пропасть… Гибель грозит тебе… Бойся женщины с золотистыми волосами!
– Ожидает ли меня смерть от этой женщины? – спросил Абд ар-Рахман дрогнувшим голосом.
– Я только предостерегаю…
– Буду ли я богат?
– Богат?.. Нет! Ты ищешь славы, а не богатства… Всю жизнь ты будешь скитаться по равнине Вселенной и увидишь далекие края… Богатство потечет между твоими пальцами как песок, но ты останешься суровым воином, завернувшись в плащ воздержания и надев броню железной воли.
