— Браво, Бессмертный! — Озеро, не выдержав, апплодирует.
Тана отшатывается в почти непритворном ужасе:
— Чудовищно!..
На полуслове Бард вдруг роняет гитару, струны гремят, лопаясь, он обеими руками рвет себе горло, захлебываясь хлынувшей кровью. Через пять минут прекрасной агонии тело, наконец, замирает неподвижно, чтобы через миг исчезнуть в ярком пламени Феникса.
Можно расходиться, спектакль окончен. Дея задумчиво смотрит мне вслед, но удерживается. Никому не хочется портить впечатление.
Как там он пел? «Вспышка слева, вспышка справа, та, что справа это я…»
Не сейчас.
— А если Человек с Крыльями прав? Если однажды Феникс не спасет?
— Что тебе с того, Озеро? Ты, благо, Бессмертен…
Из глубокой раны хлещет кровь. Увы, это все, что я могу сделать. Ранить Озеро могут немногие. Убить — никто.
В сумерках — яркая вспышка. Чей-то Феникс.
— Дея, — комментирует Озеро. — Лавры Бардушки покоя не дают… Так может, эти убийства, смерти, раны никому не нужны?..
Мимо.
— И совсем не стоит воевать?..
— Тебе вредно слушать Крылатого.
— Я не…
— Ты людей позабыл. Мы всегда так живем.
— «Всегда» началось со случайности. Узнали о Фениксе. Поверили. Попробовали… Понравилось…
— Ну и что?..
Щит Барда в чужих руках так хрупок…
— …Как эпидемия… Убийства — все изощреннее, самоубийства вместо аспирина…
Атака.
— Ты, кажется, в данный момент занят тем, что…
Блок.
— …Защищаюсь. Ты называешь Мастера братом, любуясь пламенем его Феникса…
Больно…
— Твой последний суицид — из-за того, что тебе помешали убить Дею…
Я теряю силы…
— Бессмертие, по-твоему, — неполноценность…
Ноги не держат… В этой драке он прав… Но почему?!
Почему?!
Улетим, Крылатый…
Давай улетим!..
Нет сил взмахнуть крылом…
Нет сил спасать и спастись…
«Я научился убивать…»
Огонь моего Феникса отражается на лезвии «кинжала милосердия».
Это еще одна твоя рана, Озеро…
…Я плавлюсь в ярком пламени воскрешения, и огромная огненная птица величественно взмахивает надо мной крыльями, стирая боль ошибки, возвращая, обновляя… Назвавший это «Фениксом» оказался поразительно точен. Как красиво… со стороны. Я сама не вижу этого. Я вообще ничего не вижу до тех пор, пока птица-из-огня не исчезнет, сжавшись в ослепительную точку, и не растает в горчащем воздухе… Тогда я смогу подняться. Но сейчас — только пламя, пламя, пламя…
…Подношу к губам сарбакан, делаю резкий выдох… Мимо!.. Как досадно… Мастер вскидывает руку…
Не удар — приветствие.
— Наконец-то ты здесь. Как тебя сейчас?
— Что?
— Зовут как?
— Не знаю.
На миг — в глазах недоумение… Но вот Мастер улыбается — оценил шутку.
Мастер умеет искренне и по-доброму улыбаться…
А я?..
Белая-белая птица,
Два белоснежных крыла…
На белой-белой странице
Опять слова…
Они прозвали меня Джерм в попытке облагородить мое обычное наименование. Джерм — Герм — Герма — и далее по смыслу, моя подпись, где «зеркальце Венеры» изящным образом совмещено со «стрелой Марса». Похоже, единственный, кто не испытывает по этому поводу комплексов это я сама. Тем более, что имя все-таки не соответствует биологической реальности…
Впрочем, я отвлеклась. Работы здесь — непочатый край, что и понятно, раз оплата по высшему разряду. Литературная студия — полтора десятка молодых дарований вперемешку с непризнанными гениями. Как всегда — творческие люди чуть меньше зависят от стандарта, и, следовательно, имеют несколько больше проблем… Зато коммуникабельность на уровне. Я уж не знаю, откуда этот народ деньги раздобыл, и у кого ума хватило в нашу фирму обратиться, но приняли меня замечательно. Обычно «притирка» происходит мучительно и д ля заказчика, и для специалиста: люди нервничают и, бросаясь из крайности в крайность, то тошнотворно фамильярничают, то начинают общаться, аки с ходячим компьютером… Не скажу, что бесит, но утомляет… А здесь горя не знать, словно я не Корректор, а они не клиенты. Вроде лет сто знакомы. Приятно.
Р Е К Л А М А Р Е К Л А М А Р Е К Л А М А
ВЫ ХОТИТЕ
сохранить здоровый психоклимат семьи
или рабочего коллектива?!!
МЫ поможем ВАМ!
Обратитесь к нам — и в скором времени у Вас и Вашей семьи
появится хороший друг, в коллективе — новый сотрудник,
