В-девятнадцатых, пусть будут изменены степени, или колена, родства, в которых запрещается вступление в брак, как, например, крестное родство 149, четвертая и третья степени [кровного ] родства, чтобы [в случаях ], когда папа бесстыдно продает за деньги разрешения на брак, каждый священник мог давать разрешение сам — безвозмездно и ради спасения души. Да, Богу угодно, чтобы была разорвана денежная сеть — духовный закон — и чтобы все, что нужно покупать в Риме — отпущения, индульгенции, "грамоты о масле" 150, грамоты о мессах 151 и все прочие римские confessionalia 152, или безобразия, при помощи которых обманывают и лишают денег бедный народ, — мог бесплатно делать и разрешать любой священник. Ведь если у папы есть полномочия продавать за деньги свои силки и духовные сети (я хотел сказать — законы), то. безусловно, у священника намного больше полномочий для того, чтобы разорвать их и во имя Божие попрать ногами; если у него нет на это власти, то и у папы также нет никакой власти продавать их на своих гнусных ярмарках. Сюда же относится и то, чтобы соблюдение постов зависело от свободного усмотрения каждого и чтобы можно было употреблять любую пищу, как отмечено в Евангелии (Мф. 15, 11). Ведь они сами в Риме насмехаются над постами, а нас в Германии заставляют трескать постное масло, которым они себе не позволили бы смазывать даже обувь. Они также продают нам разрешение есть [в пост] сливочное масло и все прочее, между тем как святой Апостол возвестил (1 Кор. 10, 25), что нам издревле в Евангелии предоставлена свобода относительно всего этого. Но они пленили нас своим каноническим правом и похитили нашу [свободу ], вынуждая нас выкупать ее за деньги; сделали нашу совесть такой робкой и запуганной, что стало считаться предосудительным проповедовать об этой свободе. Ведь простой народ сильно возмущается такими [проповедями ] и считает употребление масла большим грехом, чем ложь, лжеприсяга или даже прелюбодеяние. Однако узаконенное людьми все-таки останется человеческим делом, как бы это ни представляли, и никогда из этого не бывает ничего хорошего.
В-двадцатых, пусть будут разрушены до основания безнадзорные часовни и церкви, ставшие новыми центрами паломничества, как, например, в Вильснаке, Штернберге, Трире, Гримментале, Регенсбурге и во многих других [местах]. О, как тяжело будет дать жалкий отчет епископам, которые допускают такое дьявольское наваждение и испытывают от этого удовлетворение; они должны быть первыми в борьбе против этого, а они считают, что это богоугодное святое дело, не замечая, что такие [штучки ] выкидывает дьявол для укрепления корыстолюбия, насаждения ложной, измышленной веры, ослабления приходских церквей, умножения кабаков и разврата, бесполезных затрат денег и труда и для того, чтобы водить за нос бедный народ. Если бы они Писание читали столь же усердно, как проклятое каноническое право, они смогли бы лучше судить о делах.
Ничего не доказывает и то, что там [в центрах паломничества ] бывают знамения, ибо злой дух без особых усилий может творить чудеса, как возвестил нам Христос (Мф. 24). Если бы они отнеслись к этому серьезно и запретили подобные вещи, то чудеса вскоре бы прекратились, а если чудеса от Бога, то запрет не помешает им (Деян. 5, 39). И даже если бы не было никакого другого свидетельства, что они не от Бога, то было бы достаточно и того, что они побуждают толпы людей безрассудно бежать [в места паломничеств], как скот; а это не может быть от Бога, ибо Бог ничего подобного не заповедал; в этом нет никакого послушания, никакой заслуги. Поэтому нужно решительно взяться за дело и защитить народ. Ведь все незаповеданное и свершенное в обход заповедей Божьих наверняка исходит от самого дьявола. [Из-за паломничеств] меньше почитаются и приходские церкви, чем им наносится ущерб. И общий итог: все это признаки большого неверия среди народа; ведь если бы он истинно веровал, то [находил бы религиозное утешение] в своих приходских церквах, которые заповедано посещать.
О чем же следует мне повести речь дальше? Каждый помышляет лишь о том, как бы организовать и поддержать такие паломничества в своем округе, почти не обременяя себя заботами об истинной вере и жизни народа. Правители уподобляются народу: один слепой ведет другого. И в местах, куда не хотят стекаться паломники, начинают провозглашать святых — не ради возвеличения самих святых, которые достаточно почитаются и без этой шумихи, — а ради [притока] паломников и денежных приношений. И этому ныне способствуют папа и епископы. [В местах паломничеств ] дождем изливаются отпущения, и на это хватает денег; но о том, что заповедано Богом, никто не заботится, к этому никто не стремится, на это ни у кого нет денег. Ах, мы настолько слепы, что не только позволяем своевольничать дьяволу с его наваждениями, но также укрепляем и умножаем их. Я хочу, чтобы любезных святых оставили в покое и не совращали бедный народ. Какой дух дал папе власть провозглашать святых? Кто сообщил ему, святые они или нет? Неужели на земле так мало греха, что нужно еще пытаться вторгнуться в решения Божьи и водрузить любезных святых на мешки с деньгами?
