"Керогаз" внешне выглядел весьма простым. По случаю каких-то торжеств в Москве оказалась рота морских пехотинцев США. Они браво отшагали по Красной площади, в связи с чем предполагался банкет с речами и, конечно, с выпивкой. В задание Штирлица входило перевести выпивку в пьянку, в процессе которой выяснить у морпехов планы нападения на нашу Родину и, прежде всего, на объекты, находящиеся в укрепрайоне "Успенское шоссе".
Морпехи выглядели рослыми крепкими парнями, и много алкоголя могло войти в них. Однако и Штирлиц имел некоторую тренировку еще со времен общения с Мюллером и его людьми. Бедный Холтофф!.. Кроме того, Штирлиц знал особые приемы укрепления стойкости к алкоголю. Так что задание представлялось вполне выполнимым. Оно оставалось таковым даже с учетом того, что среди морпехов могли быть агенты ЦРУ.
Центр и его спонсоры не пожадничали. Было выделено несколько ящиков французского коньяка, перелитого в отечественную тару, много икры черной, красной и баклажанной. Форель, осетрина, белуга и прочая ныряющая и плавающая закуска пребывали в изобилии. Поросячьи тушки, кабаньи и медвежьи головы живописно украшали стол.
Как и положено, поначалу пили за дружбу и взаимопонимание, за совместные полеты на Луну и походы по бабам, за укрепление мира во всем мире и укрепление берегов Тихого океана в рамках последних экологических инициатив руководителей обоих государств. Французский коньяк легко и непринужденно исчезал в морпеховских глотках под веселое хлюпанье черной икры.
Когда коньяка исчезло по литру на морпеховский нос, Штирлиц приступил к выполнению задания. Сам Штирлиц почти не пил, а потому голова его работала четко. Он подсел к одному из морпехов, хозяину наиболее сообразительной физиономии, и представился:
- Максим Максимович.
- Джон, - прозвучало в ответ.
Штирлиц разлил по полстакана коньяка и предложил:
- Ну, будем!
Джон выпил залпом, а Штирлиц только пригубил.
- Хороший коньяк, - сказал Джон. - Напрасно ты не пьешь, Макс. Нет здоровья, или ты из КГБ?
- Со здоровьем все в порядке, - ответил Штирлиц, - а КГБ уже давно самого нет. Просто у меня было тяжелое детство. Родители обучали меня пить коньяк, не торопясь, и разглядывать его в свете вечерних ламп.
Штирлиц побывал на грани провала, но, как всегда, сумел выкрутиться. Контакт был налажен, и можно было приступать к активным действиям. По инструкции следовало узнать, откуда Джон родом, его родословную и почему он так хорошо говорит по-русски, вспомнить его родной городок и тамошнюю церковь, но Штирлиц решил идти напролом:
- А коньяк действительно хорош, - сказал Штирлиц. - Будет жаль, если вы начнете нас бомбить крылатыми ракетами и мы уже никогда не выпьем вместе.
- Нет! - возразил Джон. - Нам запрещено так просто убивать туземцев. Все мы регулярно посещаем церковь, где слушаем проповеди, а в полевых условиях за нами следит очень сердитый капеллан.
Джон обвел зал взглядом и увидел за одним из столов здоровенного верзилу.
- Эй, Майк, покажи, какой ты сердитый.
Майк сдвинул к носу глаза и брови, что действительно произвело странное ощущение очень сердитого слегка пьяного человека. Джон глотнул еще коньяка и продолжил излагать свое видение проблемы войны и мира.
- Ты пойми, Макс, американцы - прежде всего деловые люди, которые умеют считать деньги. Самая захудалая крылатая ракета стоит миллион долларов. Ты когда-нибудь видел миллион долларов?
Джон подвинул к себе три больших блюда с черной икрой, свалил всю икру на одно из них и объяснил:
- Миллион - это примерно такая же кучка, но настоящими американскими деньгами.
Джон мечтательно прикрыл глаза, представил, как он вернется домой, сопрет где-нибудь свой первый миллион, затем еще один и еще...
- Нет, - продолжил Джон разъяснять Штирлицу теорию войны и мира, - с вами все будет, как в Ираке. Те тоже кричали что-то очень громкое и грозное, клялись в верности Саддаму, а затем все разбежались куда-то. Некоторые даже встречали нас с цветами. А все потому, что мы пообещали им настоящую демократию, которой они не видели до этого. И вам пообещаем. И вы радостно согласитесь.
